Л. Щипулина - Хрестоматия по литературе эпохи Возрождения для 7 класса

106И вождь: «Ты вскоре будешь приведен
В то место, где, узрев ответ воочью,
Постигнешь сам, чем воздух возмущен».

109Один из тех, кто скован льдом и ночью,
Вскричал: «О души, злые до того,
Что вас послали прямо к средоточью,

112Снимите гнев со взгляда моего,
Чтоб скорбь излилась хоть на миг слезою.
Пока мороз не затянул его».

115И я в ответ: «Тебе я взор открою,
Но назовись; и если я солгал.
Пусть окажусь под ледяной корою!»

118«Я: – инок Альбериго [57] Инок Альбериго… – Он получил пощечину от своего родственника Манфредо. Скрыв свои истинные чувства, Альбериго якобы в знак примирения пригласил Манфредо к себе. Во время обеда, данного в его честь, хозяин произнес условную фразу: «Теперь подайте фрукты!» На Манфредо набросились убийцы и закололи его. Отсюда родилась поговорка: «Фрукты брата Альбериго». Этот эпизод произошел в 1285 г. Ниже Альбериго из Ораэнцы в Романье назван «гнуснейшим из романцев». , – он сказал, –
Тот, что плоды растил на злое дело
И здесь на финик смокву променял».

121«Ты разве умер?» – с уст моих слетело.
И он в ответ: «Мне ведать не дано,
Как здравствует мое земное тело.

124Здесь, в Толомее, так заведено,
Что часто души, раньше, чем сразила
Их Атропос, уже летят на дно

127И чтоб тебе еще приятней было
Снять у меня стеклянный полог с глаз,
Знай, что, едва предательство свершила,

130Как я, душа, вселяется тотчас
Ей в тело бес, и в нем он остается,
Доколе срок для плоти не угас.

133Душа катится вниз, на дно колодца.
Еще, быть может, к мертвым не причли
И ту, что там за мной от стужи жмется.

136Ты это должен знать, раз ты с земли:
Он звался Бранка д'Орья;. наша братья
С ним свыклась, годы вместе провели».

139«Что это правда, мало вероятья, –
Сказал я. – Бранка д’Орья жив, здоров,
Он ест, и пьет, и спит, и носит платья».

142И дух в ответ: «В смолой кипящий ров
Еще Микеле Цанке не направил,
С землею разлучась, своих шагов,

145Как этот беса во плоти оставил
Взамен себя, с сородичем одним,
С которым вместе он себя прославил.

148Но руку протяни к глазам моим,
Открой мне их!» И я рукой не двинул.
И было доблестью быть подлым с ним.

151О генуэзцы, вы, в чьем сердце минул
Последний стыд и все осквернено,
Зачем ваш род еще с земли не сгинул?

154С гнуснейшим из романцев заодно
Я встретил одного из вас, который
Душой в Коците погружен давно.

157А телом здесь обманывает взоры.

«Vexilla regis prodeunt inferni [58] Латинский текст, которым начинается песнь, взят из церковного гимна: «Знамена царя приближаются к нам…» Данте несколько изменяет текст: «У него знамена царя Ада», то есть Люцифера, падшего ангела, свергнутого с небес и застрявшего в центре Земли и, следовательно, в центре Вселенной.
Навстречу нам, – сказал учитель. – Вот,
Смотри, уже он виден в этой черни».

4Когда на нашем небе ночь встает
Или в тумане меркнет ясность взгляда,
Так мельница вдали крылами бьет,

7Как здесь во мгле встававшая громада.
Я хоронился за вождем как мог,
Чтобы от ветра мне была пощада.

10Мы были там, [59] Мы были там… – Вергилий и Данте прошли в самый центр Ада – Джудекку (название произведено по имени Иуды). Тех, кто предал своих благодетелей, здесь подвергают вечной пытке жестоким холодом. – мне страшно этих строк, –
Где тени в недрах ледяного слоя
Сквозят глубоко, как в стекле сучок.

13Одни лежат; другие вмерзли стоя.
Кто вверх, кто книзу головой застыв;
А кто – дугой, лицо ступнями кроя.

16В безмолвии дальнейшем путь свершив
И пожелав, чтобы мой взгляд окинул
Того, кто был когда-то так красив,

19Учитель мой вперед меня подвинул,
Сказав: «Вот Дит, вот мы пришли туда,
Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул».

22Как холоден и слаб я стал тогда,
Не спрашивай, читатель: речь – убоже;
Писать о том не стоит и труда.

25Я не был мертв, и жив я не был тоже;
А рассудить ты можешь и один:
Ни тем, ни этим быть – с чем это схоже.

28Мучительной державы властелин
Грудь изо льда вздымал наполовину;
И мне по росту ближе исполин.

31Чем руки Люцифера исполину:
По этой части ты был сам расчел,
Каков он весь, ушедший телом в льдину.

34О, если вежды он к Творцу возвел
И был так дивен, как теперь ужасен,
Он, истинно, первопричина зол!

37И я от изумленья стал безгласен,
Когда увидел три лица на нем;
Одно – над грудью; цвет его был красен;

40А над одним и над другим плечом
Два смежных с этим в стороны грозило,
Смыкаясь на затылке под хохлом.

43Лицо направо – бело-желтым было;
Окраска же у левого была.
Как у пришедших с водопадов Нила.

46Росло под каждым два больших крыла,
Как должно птице, столь великой в мире;
Таких ветрил и мачта не несла.

49Без перьев, вид у них был нетопырий;
Он ими веял, движа рамена,
И гнал три ветра вдоль по темной шири,

52Струи Коцита леденя до дна.
Шесть глаз точило слезы, и стекала
Из трех пастей кровавая слюна.

55Они все три терзали, как трепала,
По грешнику; так, с каждой стороны
По одному, в них трое изнывало.

58Переднему не зубы так страшны,
Как ногти были, всё одну и ту же
Сдирающие кожу со спины.

61«Тот, наверху, страдающий всех хуже, –
Промолвил вождь, – Иуда Искарьот;
Внутрь головой и пятками наруже.

64А эти – видишь – головой вперед:
Вот Брут, свисающий из черной пасти;
Он корчится – и губ не разомкнет!

67Напротив – Кассий, [60] Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин, сторонники республики, в 44 г. до н. э. убили Юлия Цезаря, диктатора, положившего начало императорской власти в Риме. телом коренастей.
Но наступает ночь; пора и в путь;
Ты видел все, что было в нашей власти».

70Велев себя вкруг шеи обомкнуть
И выбрав миг и место, мой вожатый,
Как только крылья обнажили грудь,

73Приблизился, вцепился в стан косматый
И стал спускаться вниз, с клока на клок,
Меж корок льда и грудью волосатой.

76Когда мы пробирались там, где бок,
Загнув к бедру, дает уклон пологий,
Вождь, тяжело дыша, с усильем лег.