Евгений Елизаров - Основы организации мышления, или Сколько будет 2+2

Здесь правильней было бы выдвинуть другую гипотезу, которая бы утверждала возможность одновременного существования множества количественных шкал для измерения разных групп явлений. В самом деле, существуют же системы шкал, которые позволяют сравнить между собой температуры таких образований, как звезда и живое тело, сопоставить друг с другом размеры атома и галактик, сравнить длительность геологических периодов и времени протекания внутриядерных процессов… Заметим, что глубина отличий между всеми объектами, подвергающимися измерению каждой из этих шкал совершенно сопоставима с той дистанцией, которая отделяет и спящих фазанов от офицерских погон, и результаты футбольных матчей с гальваникой, и релятивистские эффекты теории относительности с трансцендентальным единством апперцепции. Так, может быть, все дело в том, что для сложения несопоставимых начал мы просто не располагаем подходящим инструментарием, подходящим «количеством»? Ведь было же время, когда нам были недоступны и температурные, и временные, и пространственные измерения. Так почему бы не допустить аналогии и здесь?

Совершенно очевидно, что шкала, призванная измерять температуру, глубоко отлична от шкалы, назначение которой состоит в сравнении временных интервалов, шкала, измеряющая массы объектов, абсолютно неприменима для определения кислотности химических соединений. И так далее. Все это наводит на мысль о том, что единого универсального «количества» вообще не существует, что все количественные характеристики любого класса явлений каким-то таинственным – но вместе с тем неразрывным – образом связаны с их качественными особенностями. Выражаясь лапидарным афористическим языком древней Лаконики (а вернее сказать, философским жаргоном), «количество» всегда производно от «качества», и каждому «качеству» соответствует свое и только свое «количество». Словом, строгая индивидуальность качественных характеристик разнородных вещей всегда сопровождается абсолютной исключительностью того «количества», которое им соответствует.

Но повторим то, о чем уже говорилось здесь: любые две разнородные вещи могут быть приведены к какому-то одному основанию сравнения, к одному «качеству». Обратное эквивалентно существованию последней границы мира, ибо его пределы очерчиваются не только пространством и временем, но и качественными характеристиками. И если существуют границы его свойств, то все недоступное сложению может лежать только за ними, то есть принадлежать какому-то другому миру. В пределах же нашего обязана существовать определенная иерархия и «количеств» и «качеств». А значит, и на вершине всего существующего здесь, в «нашем» мире, должны быть какие-то универсалии, которым обязаны подчиняться все отдельные средства измерения.

В самом деле, если мы соглашаемся, что все окружающее – это предмет поступательного развития, предмет непрерывного восхождения от чего-то изначально простого и неразвитого к сложно организованным формам бытия, тогда иерархия качеств получает простое и естественное объяснение. Мы обнаружим, что каждая более высокая ступень образующейся здесь конструкции, генетически связана со всеми низлежащими уровнями. Взаимоотношения между ними принимают строгую упорядоченную форму. Отсюда и все количественные шкалы, способные измерять те или иные «качества», в свою очередь, выстраиваются в некое подобие пирамиды, иерархизируются по мере восхождения от единичных объектов к их видам, родам, классам и так далее. Поэтому более «общие количества» оказываются пригодными только для измерения каких-то умозрительных обобщенных качественных характеристик, но неприменимыми для сопоставления того, что можно увидеть или пощупать. Самым же фундаментальным «количествам», таким, как, например, пространство и время, доступно измерение лишь предельно обобщенных определений, в которых исчезают все индивидуальные свойства и характерные отличия конкретных единичных вещей. В самом деле, когда ротный старшина выстраивает новобранцев по ранжиру, в расчет принимается только их рост. Все остальное: цвет волос, сложение и уж тем более такие начала, как характер, интеллект, образование и так далее отходит куда-то далеко на задний план. Когда мы говорим: «два дня пути», забывается о том, что оба дня состоят из рассветов и закатов, дневной суеты, вечернего умиротворения и так далее, остается некая «чистая» длительность и только.

Но перед нами-то стоит задача количественного соизмерения не только тех свойств, которые все еще сохраняются на самой вершине пирамиды, но и индивидуальных характеристик вещей, явлений, процессов, тяготеющих к самому ее основанию. Другими словами, измерения не умозрительных абстракций, но вполне осязаемых вещей. (Кстати, осязаемых не только кожным покровом, но и покровом нравственного чувства, ибо те же офицерские погоны – вовсе не умозрительность, но вполне осязаемое и этой тонкой метафизической сенсорикой начало.)

Вернемся к нашей исходной задаче.

Поиск строгого ответа на нее – это своеобразная модель движения научной мысли, итогом которого должен быть объективный, полный, точный и, наконец, конкретный результат. Однако уже сейчас можно видеть, что стереотипный ответ («равночетыре»), который с самого начала вертится на языке у любого, этим критериям не удовлетворяет.

О его объективности нам еще придется говорить. Но уже сказанное здесь позволяет со всей уверенностью заключить о том, что затверженный стереотип страдает значительным субъективизмом. Уже хотя бы потому, что он сильно зависит от состава и способа систематизации общих представлений о мире, вне контекста которых невозможно никакое количественное сравнение. Между тем представления профессора несопоставимы с образовательным уровнем студента, того – с представлениями школьника, последнего – с взглядом на мир ребенка. Да и пример с первобытным мышлением говорит не только о неразвитом примитивном сознании, – это прежде всего столкновение с другой культурой, иным составом знаний и какими-то другими принципами их обобщения и классификации. Меж тем, если ответ не абсолютен в разных культурах, он в принципе не отвечает критериям научности. Да и принадлежность к какой-то одной школе мысли при полном игнорировании культуры другой грешит все тем же субъективизмом.

О полноте и точности мы также еще поговорим. Что же касается его конкретности, то здесь он не выдерживает вообще никакой критики. Любая попытка конкретизации исходной задачи немедленно обнаруживает затруднения в согласовании реально получаемого результата с этим, казалось бы, пригодным на все случаи жизни ответом.