Коллектив авторов - Философия свободы

Можно утверждать, что эксцентричность, наряду с такими характеристиками человеческого существования как самосознание, рефлексия, «сотворенность», или искусственность, «несвязанность» средой, или «неприкованность» к естественному существованию, выступает в философии Плеснера синонимом понятия свободы. Потому что во всех этих случаях характеристика человеческого бытия как свободного означает рассмотрение человека как существа рефлексирующего, которое выступает для самого себя «зрителем» – «Я» – по отношению к собственной внутренней жизни: «Эта рефлексивность дана без бессмысленного удвоения субъектного ядра, исключительно в смысле позициональности… Хотя и на этой ступени живое существо растворяется в здесь-и-теперь, живет из середины, но оно уже осознает центральность своего существования. Оно… знает о себе… и тут оно есть Я, располагающаяся “за собой” точка… которая, будучи свободна от возможного осуществления жизни из собственной середины, образует зрителя по отношению к сценарию этого внутреннего поля, полюс субъекта, который больше нельзя объективировать и опредметить» [132] Там же. С. 124. . При этом Плеснер подчеркивает, что взаимоотношение «зрителя» и его внутренней жизни не только противоречиво, но и необходимо, и заключается в их взаимной обусловленности, которая, в свою очередь, выступает для них структурным условием. «Будучи вне места и вне времени… он (человек – Н. И.) делает возможным переживание себя самого… и как стояния вне себя… Он положен в свою границу и потому преступает ее…» [133] Там же. С. 126. .

Подобная динамика отношений тела и плоти делает существование человека по определению внутренне расколотым, конфликтным. Плеснер называет его «разрывом», «зиянием» и даже «пустым»: «Для него (человека – Н. И.) резкий переход от бытия внутри собственной плоти к бытию вне плоти является… настоящим разрывом его природы. Он живет по сю и по ту сторону разрыва, как душа и как тело и как психофизически нейтральное единство этих сфер. Но единство все же не покрывает двойного аспекта… оно не есть нечто третье… Оно есть разрыв, зияние, пустое “насквозь” опосредования, которое для самого живущего тождественно абсолютному… двойному аспекту телесной плоти и души…» [134] Плеснер Х. Ступени органического и человек // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 127. . Именно этот аспект, с точки зрения Плеснера, и характеризует человека как свободное существо: и в естественно-научном смысле – как неподчиненное природной детерминации существо, и в философском – как «чистую», необъективируемую актуальность. Но почему же, в таком случае, Плеснер также определяет свободу как способ бытия, в котором отражается «специфическая форма связанности человека его окружающим миром»?

Здесь он предлагает новое для философской антропологии решение проблемы открытости, которое базируется на учении об эксцентрической позициональности и формулируется в законе «опосредованной непосредственности», утверждающем предпосылочность человеческого познания. Согласно традиционным представлениям, открытость миру автоматически предполагает отрицание связанности человека внешней средой. Плеснер же предлагает «саму открытость рассматривать как одну из форм связанности человека внешней средой», а последнюю, в свою очередь, в качестве «закрытости, обусловленной различными паттернами», как «одно из… указаний на фрагментарный характер человеческой открытости миру» [135] Plessner H. Die Frage nach der Conditio humana. Frankfurt am Main, 1976. С. 49–55. . «Тогда связанность интересом, непередаваемость, избирательный характер духовных систем языка, обычая, традиции и системы ценностей в их естественности для групп, которые с ними и в них живут, явят собой… специфическую закрытость для окружающей среды вовне и открытость вовнутрь» [136] Там же. С. 53. . На этом основании Плеснер утверждает о невозможности человеческой «открытости миру без ее соответствующего ограничения». Понятно, что связанность интересом как специфическую закрытость культуры нельзя сравнивать с закрытостью окружающей среды животных, ведь окружающие миры животных друг в друга непереводимы, а культуры взаимодействуют, взаимно обогащаясь. Поэтому в качестве «ограничений» свободных проявлений человека Плеснер называет «способность нашего познания находить обходные пути на основании постоянного разделения явления и самой вещи» [137] Там же. С. 54. . Данная способность демонстрирует «косвенность и трансформацию нашего отношения к миру» как «способа восприятия и характера действий»: «…Только на путях абстракции мы находим реальности, которые непосредственным образом для нас закрыты» [138] Там же. С. 54. .

В итоге своих рассуждений Плеснер приходит к выводу, что мир культуры и ее объективации обнаруживают одновременно «и способность и неспособность человека к прямому общеобязательному толкованию мира и самого себя»: «Они создают контакт с действительностью ценой ее трансформации в среде собственных образований, которые выпадают на долю человека… поскольку он предстает перед ней во всей своей власти» [139] Там же. С. 55. . Из-за возникающей у человека необходимости стать «господином непредсказуемости» открытой действительности «у него повсеместно происходит искусственное сужение горизонта, который подобно окружающему миру животных, заключает в себе всю человеческую жизнь» [140] Там же. С. 55. . Однако данный горизонт «не замыкает, не изолирует ее», потому что подобное «сужение» есть не что иное, как проявление фундаментального способа человеческого существования, который характеризуется как «опосредованная непосредственность» и отражает культурное бытие человека [141] Там же. С. 55–56. . Таким образом, закрытость и открытость, опосредованность и непосредственность, естественность и искусственность, будучи неотъемлемыми характеристиками культурного бытия, неразрывно связаны, и только в них, полагает Плеснер, возможно описать специфику человеческого существования. Вот почему проблема свободы рассматривается им в новом для философской антропологии ракурсе: старым схемам противостояния свободного и природного бытия он, исходя из традиционных представлений философии рефлексии, противопоставляет идею совпадения закрытости окружающей среды животного и открытости человеческого мира в эксцентрическом существовании человека. В подобном существовании отношения человека к миру и самому себе сочетаются таким образом, что свобода без ее соответствующего ограничения невозможна, и именно такое существование, с точки зрения Плеснера, отличает человека от животного.