Александр Ивин - Из тени в свет перелетая… Очерки современной социальной философии

Полемизируя с Хабермасом, Гадамер обвинил – и вполне основательно – представителей «критической теории» в открыто инструменталистском отношении к теоретизированию. Любая теория – элементы марксизма, фрейдовский психоанализ, герменевтика и другие – адаптируются критицистом для целей рефлексии. Ни одна теория не принимается всерьез и не интерпретируется ради нее самой, как того требует герменевтика. Вместе с тем Гадамер подчеркнул, что в методологическом плане между герменевтикой критической школы и его собственной герменевтической философией нет принципиальной несогласуемости.

И в самом деле, «радикализация» герменевтики путем соединения ее с «критической теорией» и включения ее тем самым в более широкую концепцию социально-исторического мира не устраняет основных пороков философской герменевтики. Сохраняется, в частности, методологическая дихотомия естественных и гуманитарных наук. Хабермас, предлагая в одном случае лингвистически-психоаналитическую «метапсихологию», в другом – «теорию коммуникативной компетентности» в качестве рамки герменевтической интерпретации, обосновывает противопоставление этих наук методологическими соображениями и различиями в «логической форме» [41] См.: Habermas J. Zur Logik der Sozialwissenschaften // Philosophische Rundschau. Tubingen, 1967. Bd. 6; Knowledge and Human Interests. Boston, 1972. . Но, как замечает Т. Дукман, такое противопоставление прямо вытекает из рассуждений Хабермаса о сущности «природы» как того, что противостоит «истории». Оно связано также со странным, по меньшей мере, предположением, что естественные науки основываются на технологическом, в сущности капиталистическом «праксисе», в то время как «критическая» социальная теория ориентируется будто бы на исторический «праксис освобождения» [42] Luckmann T. Philosophy, Science and Everyday Life // Phenomenology and the Social Science. Evanston, 1973. V. 1. P. 108. .

Таким образом, Хабермас, по существу, основывает понятие глубинного понимания на психоанализе языка. Идею психоанализа как некоей «глубинной» герменевтики он связывает с необходимостью разработки «критической» социальной науки, руководствующейся «интересом к освобождению».

Устранение философской герменевтикой понятия объективной истины из методологии гуманитарных наук и полная субъективизация ценностей ведут, в конечном счете, к тому, что на место процесса познания объективных связей ставится процедура «раскрытия смысла» изолированных друг от друга социальных явлений.

Не спасает положение и введенное в герменевтику понятие «аутентичного истолкования», претендующее на замещение понятия истины в гуманитарных науках, дискуссии как между самими герменевтиками, так и с представителями близких им по духу философских течений показывают, что герменевтика не обладает сколько-нибудь ясными и однозначными критериями такого истолкования [43] См.: Hermeneutik und Ideologiekritik. Frankfurt a. M., 1981. S. 46–53, 128–129. .

В последнее время представители герменевтики предприняли попытки преодолеть типичное для нее противопоставление естественно-научного объяснения и гуманитарного истолкования и сделать герменевтику некой фундаментальной теорией познания.

Так, Г. Бём во вводной статье к книге «Герменевтика и наука» пишет, что поскольку герменевтика выражает некоторые объективные тенденции современного развития не только гуманитарных, но и естественных наук, поляризация герменевтического истолкования и естественно-научного объяснения, все еще имеющая место, обедняет как герменевтическую философию, так и науку. Истолкование является явно неэффективным, если оно не пользуется некоторым достаточно определенным методом, отвечающим требованиям науки. С другой стороны, научное исследование должно учитывать важнейшие особенности герменевтического описания [44] См.: Die Hermeneutik und die Wissenschaft. Senunaz. Hrsg. H.G. von Gadamer, G. Boehm. Frankfurt a. M., 1978. .

Попытки преодолеть традиционное разделение объяснения и понимания лежат и в основе программы так называемой трансцендентальной герменевтики, претендующей на соединение трансцендентализма Канта с основными идеями традиционной герменевтики. По мысли одного из сторонников этой программы, Р. Бубнера, герменевтика не сводится к установлению или обоснованию какого-то особого метода, применимого в гуманитарных науках. Будучи «трансцендентально осмысленной», она «преодолевает дуализм методов и выясняет значение самой возможности методического познания» [45] Bubner R. Is Transcendental Hermeneutics Possible? // Essays on Explanation and Understanding. Dordrecht-Boston, 1976. P. 60. .

Однако, как признают сами сторонники трансцендентальной герменевтики, она не способна объяснить проблемы, связанные с пониманием и непониманием, без обращения к историческому опыту формирования конкретных проблем и соединения индивидуального акта понимания с общей теорией понимания.

На рубеже 50-60-х годов философская герменевтика активно включилась в развернувшуюся в это время полемику с позитивизмом и внесла заметный вклад в то, что в философии взяли верх антипозитивистские настроения. Представители герменевтики резко критиковали логический позитивизм за стремление распространить методы точных наук на все научное познание, включая и гуманитарные науки.

Неопозитивистский идеал естественно-научной точности действительно страдает явной односторонностью. Более того, он неприложим не только к социальному познанию, но и к самим естественным наукам. Однако в его критике философская герменевтика сама впала в другую очевидную крайность: образец научной методологии, выработанный на основе анализа гуманитарного знания, был резко противопоставлен ею методам естественных наук и следование ему было объявлено единственной подлинной гарантией «доступа к вопросу об истине». Сам этот образец оказался бесплодным не только в качестве универсального общенаучного метода, но и в качестве специфического метода «наук о духе».

Современные попытки объединить научное объяснение и герменевтическое истолкование и избежать тем самым односторонности как неопозитивизма, так и герменевтики являются не более чем абстрактной декларацией. Сформировавшись в качестве крайней оппозиции методологии естественно-научного познания, герменевтика не может, оставаясь самой собой, стать методологией науки в целом [46] Это хорошо понимают ортодоксальные представители философской герменевтики. В частности, в той же книге «Герменевтика и наука», в которой помещена упомянутая статья Г. Бёма, опубликована также статья П. Рикёра «Текст как модель: герменевтическое понимание». В ней со всей определенностью отстаивается тезис, что только гуманитарные науки являются герменевтическими, так как предмет их исследования во многом идентичен характеристикам письменного текста. Текст можно рассматривать в качестве парадигмы для объекта социальных наук, а методологию его интерпретации – в качестве методологической парадигмы социальных наук. .