Руслан Назаров - Здесь. Философия данности

Путь Рокантена – это путь человека, удивившегося миру, не сумевшего это удивление преодолеть и отчаявшегося. Оборотной стороной такого отчаяния стало то, что для Антуана все в мире стало одинаково возможно и невозможно. Это абсурд. Абсурд этот перерастает в очевидность, в стену, не имеющую опор, в которую упирается разум в поисках истины, стену, которая в одно время и есть, и не может быть.

Удивление приходит, когда человек по поводу окружающих вещей ставит вопрос об их основаниях. Антуан удивляется, как возможна эта галька или кружка. Он уже не может применить к ним знания, какими его голову наполняли с детства. Поэтому он и старается «не видеть», ведь «теперь меня всюду окружают вещи – к примеру, вот эта пивная кружка на столе. Когда я ее вижу, мне хочется крикнуть: «Чур, не играю!».

Человек, удивленный вещью, стремится подвести основание под вещь, чтобы вернуть себе право смотреть на нее. Но нигде не находит прочных опор, потому как разуму не может довериться. Антуан начинает думать, «что доказать вообще ничего нельзя… Вялые, ленивые факты группируются в том порядке, какой им придал я, но этот порядок навязан им извне». Существование камня становится загадкой и проблемой. Никакие объяснения здесь не помогают. И желание «вспороть и укрепить изнутри» вещи уже не может исполниться. Здесь и наступает отчаяние, которое приводит Антуана к абсурдности.

Вещи предстали перед Антуаном как невозможные, как «зыбкие предметы, которые в любую минуту могли рухнуть». «Настоящее, ничего, кроме сиюминутного настоящего… настоящее… это то, что существует, а то, чего в настоящем нет, не существует… все на свете является только тем, чем оно кажется, а за ним ничего». В мире только настоящего была «уйма существований, которые сами себе мешали, сами себя стесняли; как у одних, так и у других не было никаких оснований находиться здесь, каждый существующий, смущаясь, с безотчетным беспокойством ощущал себя лишним по отношению к другим. Лишний – вот единственная связь, какую я мог установить между этими деревьями, решеткой, камнями».

Но в то же время все возможно – «мир только потому не меняется до неузнаваемости за одну ночь, что ему лень». Антуан ощущает, что «случиться может все, что угодно, все, что угодно может произойти». Так, Антуан представляет, как вдруг оживет одежда или язык превратится в сороконожку, а может быть, у ребенка откроется третий глаз. «Третий, который распространится по всему лицу, конечно лишний, но не более чем два первых».

Для разума, требующего оснований, абсурд, вдруг открывшийся Антуану, как головокружение, вызывающее тошноту. «Тошнота… и есть эта бьющая в глаза очевидность» и в этой очевидности «остались чудовищные, вязкие и бессодержательные массы – голые бесстыдной и жуткой наготой», которые «не хотели существовать, но не могли не существовать». В мире даже для корня «нет ничего, по отношению к чему он не был бы абсурдным… Абсурден по отношению к камнями, к пучкам жесткой травы, к высохшей грязи, к дереву, к небу, к зеленным скамейкам».

Разум, испытавший головокружение от абсурда, уже не может подчинить себе человека и вынужден отступить. Благодаря этому Антуан открыл, что суть мира «случайность… [что] существование не является необходимостью. Существовать – это значит быть здесь, только и всего; существования вдруг сказываются перед тобой, на них можно наткнуться, но в них нет закономерности». Это и есть данность, которая открывается перед неведающим человеком как очевидность.

4

Путь к очевидности . Человек, испугавшийся данности, подчиняется разуму, который предоставляет человеку возможность безопасной и комфортной жизни, позволяя предвидеть, как будет изменяться действительность. Подчинившийся разуму человек принимает то, что его окружает, как предстающий перед ведением человека мир возможного и невозможного, который держится основаниями.

Основания, отыскиваемые разумом – есть необходимость в согласованном мире. Или, иными словами, основания – есть обязательная связь частичек мира, подбираемых по принципу «каждое есть посредством другого».

Человек, проходя путь от удивления к отчаянию, открывает для себя очевидность.

Удивление – есть поиск оснований, но проходящий в сомнениях поиск, когда ни одно из предлагаемых разумом оснований не может человека удовлетворить и ни одним успокоиться человек не может.

Отчаяние – есть убежденность человека в том, что основания, которые он пытается обнаружить, не могут быть им найдены, поскольку все усилия человека обнаружить то, чего нет, занятие бесполезное и обреченное на провал.

Отчаяние – есть убежденность в том, что в мире все одинаково возможно и невозможно. Возможно как действительность, но невозможно как действительность, лишенная оснований. Человек, осознавший это, становится неведающим.

Отчаяние открывает очевидность. Очевидность – есть предстающая перед неведающим человеком данность, только и всего. Как то, что дано человеку, но без участия человека. Как мир без домыслов человека о его основаниях.

Принятие предстающего перед ведающим человеком мира возможного и невозможного – есть подчинение человека разуму. Принятие предстающей перед неведающим человеком очевидности – есть вера. Между этим лежит путь через удивление и отчаяние – путь к очевидности.

Раздел I

1

Система координат. Историк первобытной культуры Э. Тейлор передает слова вождя одного из диких племен: «Каждое событие есть дитя другого…». Как представляется, относятся они к тому периоду существования человечества, когда люди только подпали под рабство разума. Не было ни науки, ни философии, но человек уже подчинился власти оснований, при помощи которых разум создает мир возможного и невозможного. Прошло много веков и даже тысячелетий, а человек продолжает жить в сотворенном разумом мире. Только привычка к подчинению сделала свое дело, теперь люди позволяют разуму гораздо большее: он и науку создал, и философию к наукам причислил и даже вытравил из мира чудо и тайну. Более изящными стали и выражения, теперь не говорят так антропоморфно «дитя другого», а формулируют «научно»: «каждое есть посредством другого». Разум, как истинный властелин, позволяет людям изучать мир возможного и невозможного, дозволяет иногда и сомневаться в своих основаниях, но только затем, чтобы укрепить свою власть.

Сейчас, как и тысячи лет назад, люди, даже ученые и мудрецы, полагают, что для всего в мире можно отыскать основания. Поэтому-то главный закон, которым держится разум, это закон достаточного основания.

Шопенгауэр, истинный жрец закона достаточного основания, пишет о том, что закон этот – «главное основоположение всего познания», «он сам есть в себе и для себя, возвышаясь над богами и судьбой». Удостаивается закон достаточного основания таких слов за то, что устанавливает согласованность и необходимость всего, что происходит в мире, то есть – основания. Если мы хотим лучше понять, что такое основания, нужно обратиться к формуле, приведенной выше – «каждое есть посредством другого». В этой формуле мы встречаем и согласованность, и необходимость. Разум отыскивает в данности каждое, посредством которого есть другое, и такое отношение каждого к другому устанавливает как необходимое. Когда находится то каждое, посредством которого есть другое, тогда говорят об основаниях. Данность разумом отстраняется и ее место занимает мир, полный оснований, мир возможного и невозможного.