С. Гальперин - Опыт восхождения к цельному знанию. Публикации разных лет

Между тем основой символического образа мышления самого Лосева являлось, конечно же, не отражение, а выражение . Неспроста, в Предисловии к его «Диалектическим основам математики» Валентина Михайловна Лосева отмечает у автора «острейшее чувство самостоятельности всей выразительно-смысловой сферы, так что иному его выразительные „эманации“ и впрямь кажутся какими-то физическими истечениями», и далее, в качестве резюме: «я считаю необходимым сказать одно: тут острейшее ощущение „выразительных“ форм действительности и это „выражение“, – может быть самая яркая категория философии Лосева, синтезирующая у него в наиболее зрелой форме логическое и алогическое». 4

Символ, по Лосеву, – это соотнесённость внутреннего с внешним при их взаимной тождественности. Бытие всякой вещи, как и мира в целом, предполагает их выраженность – абсолютную явленность внутреннего внешнему. Это и есть эманация , или первый символ бытия. Следовательно, реальность (или живая действительность) сама по себе символична. Именно в символической реальности и осуществляет Лосев свой «высший синтез».

В современной цивилизации, развившейся из западноевропейской культуры с её антропоцентризмом, целостная живая действительность оказывается расчленённой на ряд сфер, которые юный Лосев (помните?) целиком справедливо именовал «областями психической жизни человека». В таких условиях одно и то же понятие может приобретать совершенно различный смысл. Это и случилось с понятием «символ», активно используемым в «кухне» физиков. Он никак не соответствует определению, предложенному Лосевым. Символ – ценное и незаменимое средство как для осмысления результатов измерения, так и для понимания законов природы, но при всём при этом он остаётся всего лишь знаком, принятым обозначением, в лучшем случае – условным шифром. Вот как определяет его роль и место один из создателей квантовой механики Макс Борн: «Математика представляет собой обнаружение и исследование структур мышления. Эти структуры зашифрованы в виде математических символов…, причём символы эти играют своеобразную роль: они раскрывают структуры». 5 Что это, как не продолжение пути «мыслящего духа», начатого ещё Декартом? Впрочем, здесь вообще речь не идёт ни о выражении, ни об отражении. Вывод Борна следующий: «Переход к реальности совершается теоретической физикой, которая коррелирует символы с наблюдаемыми явлениями. Там, где это может быть сделано, зашифрованная структура соотносится с явлением; эти же самые структуры рассматриваются физиками, как объективная реальность «по ту сторону субъективных явлений». 6 Ну что ж, в таком случае символ оказывается средством сопоставления, не более того, т.е. остаётся неотъемлемым атрибутом научного мышления, пределом которого является предел применимости понятия.

У Лосева символическая реальность обусловлена вездесущим, непостижимым единоначалием , которое по-разному выражено в различных сферах общественного сознания: в христианском вероучении – это Бог-отец, в философии – самое само, в искусстве – первообраз, в антропологии – личность, в математике – единица, в физике – точка. Следовательно, лосевский СИМВОЛ – неисчерпаемое богатство апофатических возможностей смысла – принципиально отличается от применяемого в современном научном обиходе термина. Во избежание недоразумений Валентина Михайловна в упомянутом Предисловии даже употребила специальное выражение – «внутренний символ», 7 которое, если недостаточно вникнуть в суть дела, может вообще быть принятым за описку, что и случилось при редактировании этой работы, изданной вместе с «Диалектическими основами математики». 8

Полное совпадение у Лосева с современным научным подходом отмечается при общей оценке роли математики в фундаментальных науках: «Физика и химия – науки о бытии, но если мы из них выбросим математику и логику, то они превратятся в бессмысленную груду фактов, которые не могут быть охвачены ни познавательно, ни научно». 9 Однако далее появление принципиальных расхождений неизбежно.

Фундаментом познания мира современными физиками принято считать (с подачи известного математика Германа Вейля) сочетание математической конструкции (модели), экспериментальной установки (техники) и сущностного анализа (понимания, смысла). 10 Объединены они общей идеологией измерения в соответствии с основным тезисом науки: узнать – значит измерить. Но поскольку определяющим началом при любом измерении остаётся разум человека, то в конечном счёте он измеряет не что иное, как… сам себя. Это разъяснил ещё Николай Кузанский в своём трактате, кстати, переведённом с латинского самим Лосевым: «Простец об уме». 11 Автор справедливо утверждает, что ум человека способен уподобляться точке, мгновению и вообще всякой вещи, а потому именно ум и оказывается универсальным и притом единственным средством измерения, что выражено даже в самом языке (mens по-латыни «ум»; mensurare – «измерять»). А это значит, что человек выйти за пределы собственного ума при измерении просто не в состоянии, пользуется ли он обычной школьной линейкой или тончайшим измерительным прибором. Причём сами результаты измерения абсолютно точны, и смысл обнаруживается в них обязательно, поскольку его источником является «человек мыслящий». Но именно найденным в собственном разуме смыслом и наделяется им весь необъятный мир и любая существующая в нём вещь. Этого может быть вполне достаточно для житейской практики, но не для оснований познания: фундамент современной физики оказывается, на поверку, мягко говоря, ненадёжным.

У Лосева принципиально иной подход: смысл существует независимо от человеческого разума. Им обладает всякая вещь. Прежде всего он включает в себя то, чем она отличается от всех прочих, т.е. различие как категорию. Но отличающие её элементы могут сохранить себя, лишь будучи самой вещью в своём слитом единстве – в тождестве . Следовательно, смысл есть тождество различий – единораздельность вещи, которой она обладает вне зависимости от воспринимаемых нами пространственно-временных ограничений. И касается это не только отдельной вещи, но и всех вещей, составляющих мир: смысл соединяет их во вселенское цельнораздельное единство. Это соединение осуществляется с неотвратимой и бесконечной силой. С такой же силой выражается и их различие, которое и даёт нам возможность воспринимать всё многообразие мира (это не что иное, как уже знакомая нам эманация). Стало быть основа мировой динамики не в механизме притяжения и отталкивания (физикализация реальности) и даже не в принципе единства и борьбы противоположностей (гегелевская диалектика понятия), а в постоянстве смыслового соединения и непреходящей выразительности.