Павел Михалицын - Читаем Учительные и Исторические книги Ветхого Завета

1) 1–4 ст., где говорится о счастье праведника в труде и семейной жизни;

2) 5–6 ст. – праведник будет счастлив и в будущие времена.

Первый же стих псалма говорит о счастье (блаженстве) праведника: «всякий боящийся Господа отличается исполнением заповедей Христовых, почему и называется в Писании блаженным, как сильно желающий ходить в путях его» [38] Псалтирь в святоотеческом изъяснении… С. 468. . Мы видим, что и в этом псалме, как и в других учительных книгах Ветхого Завета, подчеркивается важность страха Божия. Второй стих говорит о процветании и безопасности праведника. Третий стих говорит о семейном счастье боящегося Бога человека. « Лоза » и « масличные ветви », с которыми сравниваются жена и дети праведника – это обобщенный образ обильного благословения Божиего. Перечисление обещанных праведному человеку благ завершается обещанием долгой жизни в Иерусалиме – радости всякого верного израильтянина – и благоденствия святому городу. В Ветхом Завете обычно праведная жизнь вознаграждается земными благами. Увидеть внуков почиталось великим благословением, «хотя многие боящиеся Бога остались бездетными. А наградою тогда были дети, как ныне небо и блага земные» [39] Псалтирь в святоотеческом изъяснении… С. 469. .

В заключение обозрения учительных псалмов можно сказать, что главная мысль их сводится к тому, что источник истинной Премудрости – Господь. Человек должен осуществлять мудрость в повседневной жизни. Она не есть интеллектуальное познание, но является познанием правды жизни. Все преходящее, что привлекает суетных людей, ничтожно в сравнении с жизнью в вере. Божественный закон есть руководство к жизни человека, человек понимает с помощью Бога то, что своим разумом постичь не в силах. Истинная нравственность и жизнь, достойная человека, имеют своим источником волю Всевышнего. В ряде псалмов указываются два пути, по которым могут идти люди в силу дарованной им свободы: путь добра и путь зла. Поскольку даже тот, кто избрал путь Божий, путь добра, может споткнуться и пасть, вера указывает на спасение через раскаяние. Человеку дана возможность вернуться к Богу, всем существом предавшись Его заповедям.

На Древнем Востоке задолго до возникновения народа израильского был распространен жанр псалмов, внешне схожих с псалмами Ветхого Завета. Так, к примеру, и в библейских, и в вавилонских псалмах Бог именуется похожими эпитетами: «всемогущим, вечным, царем неба и земли, творцом всего мира, правителем всех вещей, всего человечества. Он – владыка стран, царь царей и пр.». Однако в выразительности образов и поэтических качествах псалмы превосходят свои ближневосточные аналоги и их можно поставить в один ряд с шедеврами величайших поэтов: « как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! » (Пс. 41, 2), « как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим » (Пс. 118, 103).

Самое же главное отличие библейских псалмов от своих ближневосточных аналогов заключается в том, что псалмопевцы Ветхого Завета знают, что они всегда будут услышаны Богом, Который избавит их от зол и болезней, спасет их от власти беззаконников, обязательно придет к взывающим к Нему. Авторы псалмов уверены в помощи Бога: « Господь – свет мой и спасение мое, кого мне бояться? Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться? » (Пс. 26, 1) « Я взыскал Господа, и Он услышал меня и от всех опасностей моих избавил меня » (Пс. 33, 5). Такое доверие к Богу основано на Его откровении о том, что Господь Бог Израиля есть единый и истинный Бог, Который всегда придет на помощь верующему в Него человеку, в какой бы жизненной ситуации тот ни оказался: « Господи! Ты вывел из ада душу мою и оживил меня, чтобы я не сошел в могилу » (Пс. 29, 4). Такой твердой уверенности в помощи своих богов не имели другие обитатели Древнего Ближнего Востока.

Таким образом, разница между псалмами Ветхого Завета и Древнего Ближнего Востока, при поверхностном взгляде незаметная, оказывается реальной и очень существенной в своем главном моменте – взаимоотношении между псалмопевцем и его Богом.

В Масоретской (то есть еврейской) Библии эта книга именуется «Мишле’» от евр. слова «маша’л» – афоризм, поучительная мысль, притча. В Септуагинте книга именуется παροιμία (притча, подобие, пословица). Св. Отцы называли эту книгу собранием всех добродетелей. Само значение слова «машал» понимают по-разному. Одни полагают, что притча могла быть первоначально сравнением по типу тех, которые часто встречаются в Ветхом Завете: « Приятная речь – сотовый мед, сладка для души и целебна для костей » (Прит. 16, 24). Другие считают, что притчи представляют собой сжатые краткие фразы, в которые сведена мудрость жизненного опыта. В других местах Ветхого Завета слово «машал» может означать присловье (Втор. 28, 37; Иер. 24, 9) или насмешливую песнь (Ис. 14, 4), где судьба пострадавшего выставляется уроком.

Наконец, некоторые полагают, что притчи – это такой вид священных произведений, в котором нравоучительная мысль выражается в форме краткого изречения, часто в форме пословицы, загадки, аполога и т. д. Притча в этом случае переводится как учение, слово при пути. Св. Афанасий Великий пишет: «Притчи – учение при пути, то есть написано для исправления ходящих по дороге жизни» [40] Афанасий Великий, св. Краткое обозрение Священного Писания Ветхого и Нового Завета // Христианское чтение, 1841. Ч. 4. С. 355. .

Отцы и учителя Древней Церкви в большинстве своем полагали, что эту книгу написал Соломон. В новое время мнение древности о написании всей книги Соломоном подверглось критике. Современные ученые считают, что книга была составлена при царе Езекии или книжнике и священнике Ездре.

В книге Притчей мы слышим о Премудрости как о персонаже, о персоне или о ее персонификации, как субъекте некоего действия. Более того, мы слышим ее голос: « Не премудрость ли взывает? И не разум ли возвышает голос свой? Она становится на возвышенных местах, при дороге, на распутиях; она взывает у ворот при входе в город, при входе в двери: к вам, люди, взываю я, и к сынам человеческим голос мой! » (Прит. 8, 1–4). В учительной литературе Ветхого Завета все время слышится поучающий голос, например отца к детям (Прит. 1, 8; 4, 20; 6, 1), матери к сыну (Прит. 31, 2–8). Поэтому некоторые могли бы предположить, что голос Премудрости можно понять как метафорическое обобщение всех вообще родительских и наставнических голосов, как бы сливающихся в один голос. Но если учительство Премудрости можно понять как дидактическую персонификацию, ее собственные слова о космической роли выходят за пределы такого ее понимания: « Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок Вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими » (Прит. 8, 22–31) [41] Аверинцев С. С. Премудрость в Ветхом Завете // Альфа и Омега. М., 1994. № 1. С. 28–29. .