Александр Балыбердин - Неизвестный Хлыноff. Популярно о важном

Итак. Решив построить город на Кикиморской горе, новгородцы сошлись на ней и стали рубить лес для строительства города. Однако, «заутра воставше» неожиданно обнаружили, что все приготовленное ими перенесено ниже по течению – на следующий увал, называемый Болясковым полем, где ныне располагаются «Вечный огонь», Преображенский монастырь и Александровский сад. Но как это могло произойти? Составитель ПСВ, опиравшийся на устное предание и не знавший подробностей этого удивительного события, не стал ничего выдумывать и потому написал просто и ясно: «Некако Божиим промыслом». Мы же дерзаем предложить следующую реконструкцию этого события:

В ПСВ не сказано, в какое время года новгородцы сошлись на Кикиморской горе. Но известно, что на Руси строительный лес начинали рубить в январе, после Крещенских морозов, выжимавших из дерева максимум влаги, после чего оно становилось сухим, легким и прочным и долгое время не гнило. Исходя из этого, можно предположить, что новгородцы начали заготовлять лес еще зимой, причем непосредственно на Кикиморской горе или под горой, чтобы не транспортировать его затем по реке Вятке или Хлыновице до места будущих работ.

Как известно, здания в то время возводили без фундаментов. Однако, новгородцы строили не хлев, а, как сказано в ПСВ, «замок крепкий во утверждение от супостат-иноверцев», то есть крепость с опоясывающим ее частоколом из заостренных вверху бревен. Такой частокол невозможно соорудить без земляных работ, а работы эти, как известно, нельзя вести зимой, так как почва в нашей местности глубоко промерзает. Это заставляет предположить, что, срубив лес под будущий город, новгородцы были вынуждены на какое-то время оставить его, а сами возвратились в «град Никулицын», расположенный всего в 10 км. от Кикиморской горы. Сделать это пришлось еще до того, как лед на Вятке станет тонким и опасным для человека.

Когда же Вятка вскрылась, то, придя по большой воде на Кикиморскую гору, новгородцы с удивлением обнаружили, что заготовленный ими лес перенесен ниже, на соседний увал. Как именно? Составитель ПСВ пишет: «Некако Божиим промыслом». Самым же простым и очевидным представляется следующий ответ: с тающим снегом часть бревен сошла с Кикиморской горы к реке, которая затем вскрылась, хлынула и перенесла бревна к Боляскову полю, которое в те годы находилась вовсе не на берегу Вятки, но на берегу Хлыновицы. Поскольку, как отмечал Вештомов, Вятка в те годы текла по старому руслу, под Макарьем, и Хлыновица впадала в нее в районе старого моста. Таким образом, весь город оказывался стоящим на берегу не Вятки, а Хлыновицы, отчего и был назван Хлыновым.

Не здесь ли кроется разгадка двух названий нашего города. Когда позже Вятка вернулась к Боляскову полю (не позднее 1615 г., так как в Дозорной книге за этот год уже сказано «Город Хлынов древян над рекою над Вяткою») оказалось, что называющийся Хлыновом, в действительности, он стоит на другой реке. Название же реки в те годы было не пустой формальностью, но важным ориентиром, поскольку реки служили путями сообщения. Какое-то время оба названия бытовали вместе. Но в 1780 году императрица Екатерина II положила конец этой путанице, и город на берегу реки Вятки стал Вяткой.

Подводя итог поискам ответа на вопрос, вынесенный в заголовок нашей статьи, мы проделали большой путь, коснувшись многих тем и загадок. Рассмотрев гипотезу, которую условно можно назвать «Хлынов – город хлынов », мы не нашли ей подтверждения в письменных и других источниках по истории Вятского края. Мы также не нашли оснований для обвинения наших предков в хлыновстве и слепородстве , и предлагаем считать эти рассуждения за гранью серьезного научного разговора о предках вятчан.

Наиболее же приемлемой гипотезой происхождения названия нашего города мы предлагаем считать точку зрения, высказанную еще Вештомовым: Хлынов получил название по имени реки Хлыновицы, а та, в свою очередь, от глагола хлынуть и хранит тем самым память о каком-то удивительном событии, произошедшем при основании города. Для Вештомова – это было разрушение построенной на реке плотины. Для кого-то – крики пролетавших над рекой птиц. Но также вполне возможно, о чем мы говорили, размышляя над рассказом ПСВ, что названия реки и города сохранили память о чуде, с которого началась его история и о котором мы не вправе забывать.

Слава Богу, что мы не хлыны !

12 июня 2010 г. жители г. Кирова, 95впервые за многие годы, официально отметили день города, как праздник Свистуньи. Как в стародавние времена, он начался с панихиды у Раздерихинского оврага, где почти шесть столетий предки вятчан «своя своих не познаша и побиша» устюжан, спешивших к ним на помощь. Исполненные самых добрых чувств кировчане пригласили на праздник делегацию из Устюга Великого, чтобы замириться и простить друг другу старую обиду. Но глава делегации, виновато улыбнувшись, признался, что никакой обиды на вятчан у него нет, да устюжане и не помнят ничего такого. 96Пришлось напомнить. Но устюжане стояли на своем – не было такого и все!

Как же не было? А что же мы тогда празднуем? И, если в этом овраге никто не дрался, то почему он называется Раздерихинским ? И зачем тогда на склоне оврага поставлена часовня Михаила Архангела, в которой наши предки совершали панихиду? О ком и о чем они молились? И, если битвы не было, то в чем тогда смысл праздника Свистуньи? Эти и другие вопросы вернулись к нам с возрожденным праздником.

Летом 2011 г. день города снова прошел под названием Свистуньи, а осенью началась масштабная и долгожданная реконструкция набережной, в связи доля внимания городских властей досталась и Раздерихинскому оврагу. В нем прибрались, заменили на спуске старое асфальтное полотно, вырубили старые деревья, и сразу все вокруг преобразилось, наполнилось воздухом и светом, задышало стариной! Нет сомнений, что следующим летом сюда придут тысячи горожан, чтобы снова встретить День своего города – Вятскую Свистунью. Но чем она отзовется в их сердцах? О чем напомнит? Чем в ответ зазвучит душа? В том числе у юных вятчан? Ведь, как известно, «нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется?»

Вместе с тем, отклики на рассказ о Раздерихинской битвы приходилось слышать разные. Если народ попроще, как правило, слушал и молчал, то люди образованные удивлялись, как так могло случиться, чтобы русские русских в брани не узнали? Но молчание и недоумение – не самый прочный фундамент для главного городского праздника. И вряд ли традиция Вятской Свистуньи могла пережить века, будь она основана только на басне. Тем более, что она характеризует вятчан далеко не с лучшей стороны.