Алексей Каплер - Киноповести

Девушки в нарядных платьицах толпятся перед зеркалом. Они веселы, возбуждены, все кажутся сейчас красивыми. Зоя тоже переодевается, как другие, но она задумчива и грустна.

Маша с Нюрой вешают плакат: «С Новым, 1965 годом, товарищи!»

Другие заканчивают приготовление праздничного стола.

А в т о р. Девчонкам хотелось провести этот вечер как-то по-особенному, но никто толком не знал, что нужно делать… На заводе все так ясно и просто, а тут…

— Ну что ты, правда, Зойка, как вареная?

— Так…

— Не ной, Зойка, — подсаживается к ней Нюра, — лучше спой, как там дальше, а?..

Зоя молча отворачивается.

— Ну, Зоя… слышишь? Зойка…

Зоя нехотя тихо запевает:

— Дальше, дальше…

Слушая Зою, девушки притихли.

А в т о р. Лиза смотрела на своих девчонок, и у нее сжималось сердце от нежности… Но что же все-таки придумать, чтобы жить совсем-совсем по-новому.

Стук.

— Войдите.

Дверь приоткрывается. В просвете показывается физиономия Ильи Горского.

— Нюра, на минутку…

Лиза захлопывает дверь перед его носом.

— Иди, иди. Сегодня тебе тут нечего делать!

Из-за двери обиженный голос:

— А может быть, у меня деловой вопрос?.. Все-таки я секретарь цеховой комсомольской организации…

И снова стук в дверь.

Лиза, готовая отчитать Илью, резко распахивает дверь.

На пороге Сергей Сергеевич.

— Заходите, Сергей Сергеевич, заходите…

— Спасибо, но к вам, кажется, мужчинам сегодня не того… вход запрещен?

— Ну, что вы… На вас это не распространяется.

— Вот так-так… обидеться мне, что ли?..

Девушки ведут Сергея Сергеевича в комнату, усаживают на диван. Кто-то ставит рядом вазу с фруктами.

— Рай… — говорит Сергей Сергеевич.

Раздается металлический стук — ряд ударов по трубе отопления.

— Это твой, Маша…

Лиза высовывается из окна, говорит вверх:

— Вася, не стучи по отоплению. Бесполезно.

— Он клятву дал, — укрепив звезду на елке и спускаясь со стула, говорит Маша, — ни капли.

— Строгости у вас, — улыбается Сергей Сергеевич.

— Воспитываем друг друга до упаду, — иронически произносит Зойка.

— А что? — проходя мимо, говорит Лиза. — Никто у нас уже в этом не нуждается?..

— Сергей Сергеевич, к столу, к столу…

— Не то обидимся…

— Некогда, девушки…

— Хоть бокал вина…

— Разве один… Теперь слушайте. Сегодня звонили… ну, откуда полагается, ясно? Интересуется, как дела с заказом, не подведем ли?

— А вы?

— Сказал — ручаемся. А товарищ спрашивает — кому поручили?

— А вы?..

— Бригаде Максимовой, говорю, — нашим заводским воспитанницам. Надеетесь, говорит, на них? Передайте, что работа огромной государственной важности, что мы им желаем успеха… Все ясно?

Лиза слушает, строго сдвинув брови.

— Не подведем.

— Знаете, девушки, я не хочу вас агитировать — сами вы все понимаете, но сейчас, как никогда, нужна ваша сплоченность, один — за всех…

— Не подведем… — повторяет Лиза, — а теперь — за вами тост… Без тоста не отпустим.

Медленно вращая между пальцами стоящий перед ним бокал с вином, Сергей Сергеевич задумчиво говорит:

— Зашел я на днях в столовую. На столах тарелки с хлебом. Рядом два юнца. Сидят, рассуждают. И о чем ни заговорят — надо всем посмеиваются. Критические умы!.. Все, видишь ли, у нас не так, все плохо. В общем — мы дикари, только кольца в ноздре не хватает. А я слушаю этих сопляков, смотрю на тарелку с хлебом и думаю: что только перенес наш народ, чтобы поставить вот так бесплатный хлеб на стол… Теперь делайте вывод сами — за кого и против кого мой тост… Ну, будьте счастливы! Хотел я еще вас за одно дело поругать…

— Скажите…

— Выдержим. Мы критику знаете как любим. Без критики жить не можем.

— Если серьезно, — говорит Сергей Сергеевич, — за Алешу.

— Вот еще… — фыркает Нюра, — было бы за кого.

— Мы его и в бригаду взяли только потому, что вы велели.

Сергей Сергеевич нахмурился, крайне огорченный словами девушек.

— Эх вы, психологи!.. — Но, взглянув на ручные часы, заспешил. — И поругать-то вас некогда. Будет за мной… Прощайте.

Алеша и Митя входят к Валетову.

Сегодня — очередная суббота «Двадцать первого века».

В нише, образующей нечто вроде отдельного помещения, все пространство от потолка до пола занимает подобие открытого металлического шкафа. Шкаф заполнен сложными сплетениями проводов, искателей, ламп и различных приборов.

У этой конструкции работают Валетов с помощником Альбертом Эйнштейном.

Стены комнаты занимают книжные полки. Над шкафом и над полками несколько плакатов:

«Человечество относится к себе слишком серьезно».

«Самое вредное для здоровья — много думать. От этого можно умереть, как от всякой другой болезни».

«Заблуждения человека делают его симпатичным».

«Если бы пещерные люди умели смеяться — история сложилась бы иначе».

Повсюду — на столиках, на стульях, на полу — расставлены бутылки, стаканы, рюмки. Несколько юношей и девиц сидят, внимательно наблюдая за работой Валетова.

Время от времени одна из девиц поднимается и обносит гостей блюдом с микроскопическими бутербродами.

Орудуя тончайшими длинными отвертками и игольчатыми электропаяльниками, Валетов с помощником работают над своей конструкцией.

Эйнштейн то и дело незаметно озабоченно поглядывает на шефа. Но Валетов как бы и не замечает этого.

— А… здорово, — приветствует он Алешу, — молодец, что пришел…

— Вам повезло — сегодня пуск «Футурума», — говорит Эйнштейн.

— Чего пуск? — тихо переспрашивает Алеша Митю.

— «Футурума» — вот он… — Митя указывает на заполненный сплетениями проводов металлический шкаф.

— «Футурум»?

— Ну, да, «Футурум», — говорит Альберт Эйнштейн.

Присев на корточки, Митя с интересом следит за каждым движением ловких рук Валетова. Мастер смотрит на мастерство самого высшего класса.

Алеша подходит ближе к шкафу.

— «Футурум», — продолжает Эйнштейн, — это человек двадцать первого века. Вы о кибернетике, конечно, слышали?

Алеша, широко раскрыв глаза, смотрит то на Митю, то на «Футурум», в котором копается Валетов.

— Он будет неизмеримо умнее человека, — говорит Валетов. — Мысли, ассоциации, анализ, обобщение, выводы, все он будет делать в миллионы раз быстрее, чем наш неповоротливый мозг… Он будет свободен от случайностей, от переживаний и настроений, его знания и память будут практически безграничны…