Алексей Каплер - Киноповести

— И всю эту дорогу, — заканчивает Ольга, — обсадить розами.

У садовника заблестели глаза, но он по-прежнему не замечает Матвея.

— Беседки надо, — говорит он Денисову. — Скажи ему, что надо тут беседки, виноградные навесы, декоративные растения. Скажи ему, что это ничего… Довольно интересно… Могу взяться.

Он старается говорить сухо. Все улыбаются. Садовник снова вынимает папироску, потом, подумав, кидает ее на землю и поворачивается к Матвею.

— Ладно. Давай закурим.

С готовностью Матвей вытаскивает из кармана свою роскошную коробку. Улыбнувшись друг другу, они закуривают.

И вдруг откуда-то издали доносятся глухие удары топора.

Все насторожились. Удары чаще. Не сговариваясь, все четверо бросаются в ту сторону, где слышится стук топоров.

Они бегут, продираясь сквозь кусты, отгибая ветки деревьев.

Качнулась зеленая крона, и дерево, охнув, повалилось на поляну.

На земле в беспорядке лежат срубленные деревья.

Между пнями колеблется на ветру высокая лесная трава, так непохожая на рыжую поросль лежащей кругом степи.

В дальнем конце поляны жмется кучка детей.

— Рощу убивают… — говорит белобрысый мальчуган.

Ольга, Денисов, Матвей и запыхавшийся садовник выбегают на поляну. Раздается протяжный крик: «Бойся-а!» — и еще одно дерево валится наземь, чуть не задев сучьями Ольгу.

Она перескакивает через ствол, подбегает к рабочим — их человек двадцать. Командует ими пожилой десятник.

— Немедленно прекратите, — говорит она, задыхаясь. — Что же вы делаете!..

— Кто распорядился? — спрашивает подошедший Денисов.

— Как — кто?.. Хозяин… Чуб.

— А я запрещаю! — кричит Ольга.

— Поймите, товарищ заведующая, — пытается уговорить ее десятник. — Мы не получили крепежного леса. День-два — и шахты станут. Знаете, что тогда будет? И мне и вам.

Ольга ему не отвечает, даже не смотрит на него. Она обращается к рабочим.

— Кончайте рубку!.. Идите отдыхайте.

— Но как же… Под чью ответственность? — волнуется десятник.

— Под мою… и Примака, — твердо говорит Ольга.

— А если шахты станут? Тоже под вашу ответственность?

— Кончай базар! — басит Матвей. — Сказано вам!..

Десятник пожимает плечами.

— Пошли, ребята.

Краска радости заливает лицо Ольги. Она смотрит на Денисова и прикладывает ладонь к пылающей щеке.

Усатый рабочий засовывает за пояс топор.

— Ну, хозяйка… — говорит он и разводит руками.

— Идите-идите… Варвары! — торопит его садовник.

…Ольга выходит на шоссе и поворачивает к городу.

Степной ветер дует ей в спину, облегчая путь, он несет мимо нее облако пыли, и белый платок точно парус летит возле ее плеч.

Ольга идет быстро, изредка поворачивая к ветру разгоряченное счастливое лицо.

Она идет все быстрее и быстрее, почти бежит, почти танцует…

Семен у телефона. Он в своей комнате, в Доме приезжих. Положив локти на стол, прижимает трубку к уху и громко кричит:

— Алло! Алло!.. Любушка! Люба! Алло! Я тебя не слышу… Я, я!.. Здравствуй, Люба… Ты здорова? Что случилось?.. Когда приедешь? Алло, Люба!

За окном раздается пронзительный крик петуха.

С е м е н. Любушка, минутку, подожди, я сейчас.

Кладет трубку, подбегает к окну.

Кузя гоняет орущего петуха по двору.

— Ради бога, усмири ты его! — кричит Семен и захлопывает окно.

Петух перелетает через забор.

Кузя кидается следом за ним на улицу.

— Любушка! Алло! Слушаешь?.. Я. Почему ты не приехала? Что случилось? Люба! Алло… Не слышу. Я говорю, по-че-му ты не при-е-ха-ла? Что случилось? Что?.. То есть как — невозможно?.. Опять невозможно?.. А когда? Люба! Алло!..

Бешеный порыв ветра. Распахнулась дверь, окно. Взлетают со стола бумаги и вихрем кружатся по комнате.

С е м е н. Люба, минутку!

Он бросается к окну. Сумасшедший ветер.

Ольга спешит по шоссе к городу.

Ветер почти несет ее над дорогой, подол ее светлого нового платья облепляет ноги, раздувается. Она поддерживает его одной рукой, другой прижимает к груди платок.

— «Какая ты красивая нынче, Ольга Ивановна», — кричит Ольга сквозь свист ветра и счастливо смеется.

Ветер так силен, что Ольга должна остановиться.

Задыхаясь и смеясь от счастья, стоит она, держась обеими руками за столб. Тучи пыли засыпают ей лицо, она смешно встряхивает головой.

Грузовой «форд» едет ей навстречу, замедляет ход.

— Бобылева, что это тебя в такую погоду черти носят? — кричит из кабинки шофер.

Ольга смотрит кругом невидящими глазами, смотрит на грозное небо, на огромную степь, закрытую пеленой пыли.

— Чем плоха?!. — кричит она и бежит дальше.

Окно у Семена снова закрыто.

Семен держит трубку.

— Любушка, ну, неужели всю жизнь — гастроли?.. Хоть на шестидневку бы приехала! Алло! Алло! Барышня, не мешайте… На срочный? Переводите…

В комнату вбегает Ольга; с разлету останавливается у двери.

С е м е н. Слушай, Люба, я хочу спросить у тебя только об одном… Ты меня еще любишь?.. (Он смеется счастливым смехом.) Я тоже… Я даже еще больше!.. Алло! Барышня! Что еще там? Что?.. Да ладно, переводите на сверхсрочный и не мешайте больше.

Ольга стоит неподвижно. Семен ее не видит. Он сидит спиной к ней.

— Любушка! Я очень скучаю. Что? Что? Не понимаю… Повтори… Я тоже! До свиданья, до свиданья… Целую.

Вздохнув, Семен вешает трубку и только теперь замечает Ольгу.

— Оля?.. Заходи, садись.

— Нет… — с трудом выдавливает из себя Ольга. — Я пойду…

— А зачем приходила? — удивляется Семен.

— Там рощу Чулковскую рубили… Чуб велел. Я запретила.

— И правильно сделала… И не волнуйся. А что это ты такая грустная?

Не ответив, Ольга медленно выходит из комнаты.

Петух вопит не переставая. Кузя гонит его теперь по улице. Так они проносятся мимо универмага. Зигзагами пересекают площадь. Кузьма бежит, согнувшись, машет руками, улюлюкает.

Крик петуха несется по городу.

Он слышен в рудоуправлении, где Красовский, мрачный и сосредоточенный, сидит за своим столом и просматривает бумаги. Некоторые он рвет и бросает в корзину.

За дощатой стенкой звонит телефон. Красовский идет в соседнюю комнату, поднимает трубку.

— Алло!.. Бобылева запретила рубить? Ну и что?.. Шахты станут? Пускай станут, разбирайтесь сами… Я уже не помощник рудоуправляющего… А кто я? Никто. Ноль. Нихиль…

Бросает трубку и идет к себе, бормоча нараспев:

В своей комнате он застает Матвея Бобылева. Тот в новой пиджачной паре. Капельки пота покрывают его лоб. Он сидит на краешке стула.

— Что вам здесь надо, товарищ? — неприязненно говорит Красовский. — Я занят. Сдаю дела.

— А мне сказали принимать их у тебя.

— Ах, вот как?.. Очень приятно…