Алексей Каплер - Киноповести

— Этот?

— Да, — отвечает шепотом комендант. — Пропустите его.

И Сергей неожиданно оказывается во внутренних покоях дворца. Дальше его ведет высокая старая дама.

Кроме солдат у дверей, ничто здесь не указывает, что произошла революция. Паркеты сияют, вазы и картины на местах. Дворцовая прислуга бесшумно исполняет свои обязанности. Но стоит посмотреть внимательнее, можно заметить мелькнувший вдруг в глазах приближенных царя страх. При виде постороннего лица все настораживаются.

Дама ведет Сергея по бесчисленным переходам, залам и коридорам.

— Скажите, — тихо говорит Сергей, — как государь?..

Дама вздыхает.

— Не спрашивайте. Это такая боль. Я не могу спокойно смотреть на него…

Они входят в маленький белый зал с золочеными колоннами. Здесь ждут десять офицеров свиты.

— Сергей Александрович Нащекин, — представляет дама.

Офицеры молча раскланиваются.

— Сейчас их величества выйдут, — шепотом сообщает Сергею тонкий высокий офицер. — Государь пожелал зайти в часовню. Она здесь, прямо за этой дверью.

Сергей переводит взгляд на дверь.

Г о л о с л а к е я. Монархия, царь, Россия… были для меня с детских лет такие же ясные, незыблемые понятия, как земля, как солнце, как вода. Можно было сомневаться в чем угодно, даже в существовании бога, но в одном я был убежден навсегда: царь и Россия — это одно и то же. Какое все-таки счастье, думал я, что именно мне предстоит освободить его…

Резная дверь приотворяется, в зал на носках выходит офицер свиты.

— Государь… — говорит он и становится рядом с дверью.

Вдруг все головы поворачиваются в противоположную сторону. Раздаются торопливые шаги по мраморным плитам коридора. Слышен звон шпор.

Дверь распахивается. Быстро входит задыхающийся от волнения и бега комендант.

— Господа… господа…

И больше ничего у него не получается. Он выпучивает испуганные глаза и повторяет:

— Господа… го-спо-да…

Вбегает лысый полковник:

— Несчастье… явилась толпа солдат и рабочих… с винтовками… с пулеметами. Они требуют… они имеют дерзость требовать… чтобы им предъявили государя…

— Неужели узнали? Откуда?

— Все погибло! Все погибло! — бормочет комендант.

— Предъявить царя… Невероятная наглость…

— Что же делать, господа?

— Подумать только — в последнюю минуту…

— Нужно скорее сообщить его величеству.

— Да-да, я иду, иду… — говорит комендант и уходит в часовню.

Пауза.

— Не может же государь исполнить это чудовищное требование!

— А что делать? Их тысячи — они разнесут дворец.

— Пусть государь сам решает.

— Никогда в жизни он не согласится на это унижение, — убежденно говорит Сергей.

— Мы будем драться до последней капли крови.

— Даже если это будет безнадежно. Есть святыни, которыми не жертвуют, — поддерживает Сергей.

— Тогда нужно организовать оборону, нужно действовать. Капитан Нащекин, вы берете это на себя?

— Благодарю за доверие.

Сергей поворачивается, собираясь уйти, но за его спиной раздается голос:

— Государь…

Нащекин останавливается.

Из часовни в сопровождении коменданта выходит Николай Романов.

— Здравствуйте, господа, — говорит он и неторопливым шагом проходит в противоположную дверь.

— Прошу следовать за нами… — шепотом бросает комендант на ходу.

Офицеры идут за Николаем.

— Неужели он согласился… — шепчет один из офицеров.

— Да что вы… — шепотом отвечает Сергей, — тут что-то другое.

— …Стой, стой, говорю!

— Заходи слева!

Петренко с солдатами захватывают приготовленные для бегства Романовых автомобили. Офицеров, сидевших за рулем, выволакивают на улицу.

Стрельба.

…Короткая схватка с офицерами у калитки.

Заговорщики разбегаются со своих постов. Рабочие и солдаты преследуют их.

…На паровоз взбираются солдаты и выбрасывают из будки офицеров и машиниста.

…Перед дворцом кипит вооруженная толпа.

Слышатся крики:

— Упустили! Сбежал Николашка!

— Выпустили! Расстрелять гадов!

В вестибюле дворца, глубоко заложив руки в карманы пиджака, стоит Николай Игнатьев. Вокруг него вооруженные рабочие — вольфовцы и пулеметчики. Среди них Семен.

За широкой стеклянной дверью видна бушующая толпа.

В вестибюле появляется Кирилл Бороздин. Он останавливается в стороне, настороженно глядя на группу рабочих и солдат.

Открывается дверь из внутренних покоев. Сопровождаемый офицерами свиты, выходит Николай Романов.

И вот — два лагеря друг перед другом.

Офицеры готовы каждое мгновение схватиться за оружие — все кобуры расстегнуты.

Взгляды направлены на Николая Игнатьева, который стоит, заложив руки в карманы, прямо перед бывшим царем.

Игнатьев неторопливо вынимает руку из кармана пиджака.

Глаза Романова, глаза офицеров свиты следят за движением Игнатьева, за его рукой.

Однако Игнатьев достает из кармана только папироску.

Карман пиджака по-прежнему оттянут наганом.

Свитские офицеры переглядываются.

Романов делает шаг вперед и протягивает Игнатьеву руку.

— Здравствуйте, господа. Вы хотели меня видеть.

В ужасе смотрит на него Сергей.

Николай Игнатьев не подает руки.

— Ваши руки испачканы народной кровью, гражданин Романов, — говорит он, — а видеть вас мы хотели только потому, что питерские рабочие и солдаты поручили нам проверить, не сбежали ли вы. Все. А теперь — кругом марш!

Пауза.

Николай Романов поворачивается и уходит.

Сергей провожает его взглядом, полным отчаяния.

Г о л о с л а к е я. Теперь все мне было безразлично. Я видел самое страшное — на моих глазах рассыпался в прах идеал, которому я служил всю жизнь. Ничего не осталось, кроме ужаса и пустоты.

Вслед за лысым полковником и другими офицерами Сергей направляется к двери, ведущей во внутренние покои.

Им преграждает путь Семен.

Мгновение Сергей и Семен молча стоят друг против друга. С ненавистью смотрят — глаза в глаза.

— Что, ваше благородие, — тихо говорит Семен, — опять повстречались?

Г о л о с л а к е я. Если бы я мог убить его в эту минуту! Вот когда я понял, что такое классовая ненависть!

Г о л о с г е н е р а л а. Во мне тогда боролись противоречивые чувства. Я не хотел, чтоб мой поступок был понят как личная месть. Но ведь это был не только мой враг. Как упустить такого опасного зверя…

Мы слышим этот диалог на сверхкрупном плане — двух пар глаз.

— Ну, в чем там дело? Потрудитесь пропустить нас! — раздраженно говорит лысый полковник.

Но Семен стоит неподвижно, преграждая винтовкой путь.

Г о л о с г е н е р а л а. Мне не пришлось ничего говорить. Заговорщиков тотчас опознали.

Вокруг задержанных Семеном офицеров собрались солдаты. Слышатся угрожающие выкрики.