Александр Миндадзе - Парад планет

— Что это? Из какой оперы?

— Постой, да это же мы!..

— Точно. Вот я сижу. Посмотрите, какой стройный и красивый!..

— Слушайте, бессмертные кадры! Ай да Леша! Сюрприз!

— Слушай, Игорь, а тебе без бороды лучше было… А это кто? Неужели Апухтин?

— Какие славные молодые люди, какие открытые лица! Неужели это мы?

— А вот и Ирина!.. В углу, за столом, видите? Ай да Ирина!

Кто-то толкает меня в темноте, но я и сама уже давно неотрывно смотрю на худенькую девушку, сидящую на дальнем конце стола. Она, пожалуй, даже застенчива, эта девушка, сидит чуть на отшибе, не принимая участия в общей беседе. Сидит, подперев рукой голову, то ли задумалась, то ли просто так… Но вот поднимает глаза, и я с удивлением замечаю, что взгляд ее не только робок, но и тверд, полон упрямства и непонятной мне сейчас решимости… Там, на белом экране, еще в самом начале своего пути, безвестная провинциалка уже словно примеривается к грядущему десятилетию, уже там, сидя вместе со всеми за праздничным столом, словно преодолевает предстоящие барьеры… Мне кажется, что в какое-то мгновение мы даже встречаемся глазами и она смотрит на меня без улыбки, строго и даже, пожалуй, осуждающе.

— Неужели это я?

— Ты, — говорят мне мои друзья. — Ты, Ира!

Ну да, конечно, это я. Я, собственной персоной. Вот и он сидит рядом со мной, держит нежно за руку. Я поворачиваюсь к нему, и взгляд мой сразу теряет твердость. Я, кажется, влюблена и совсем не стесняюсь своего чувства. Смотрю на него преданно. Он имеет надо мной власть, этот бравый К., этот канувший в Лету К. Ага, а вот еще одно вполне знакомое лицо, Руслан! Сидит на отшибе, подперев рукой голову. Там, на экране, мы еще мало знакомы и вряд ли предвидим… Впрочем, как знать… Вот он посмотрел на меня как бы случайно, ничего не значащим взглядом, отвернулся, впрочем, слишком порывисто…

Зажигается свет, некоторое время все сидят молча.

Руслан первым нарушает тишину:

— Да, киноленты прошлых лет… Огорчение одно. Кстати, мы там все время спорим, вы заметили? О чем, интересно?

Все вздыхают, начинают вспоминать, о чем шли споры, а Руслан, улучив момент, тихонько увлекает меня на балкон.

— Слушай, — говорит он, — Лешку-то мы забыли позвать?

— Надо позвать.

— Тогда придется приглашать и Якушевых.

— Ну не приглашай.

— Да нет, — рассуждает Руслан, — отбросим все счеты, обиды, позабудем всех черных кошек, а? Все-таки — старые наши товарищи, другой отсчет, верно?

— Верно, верно.

— Что с тобой? Скисла?

— Наоборот.

Руслан кивает понимающе, говорит со вздохом:

— Да, киноленты прошлых лет… Впечатляет… Кстати, этот парень… ну, этот твой Курпенин… Где он сейчас? Как-то он отбился от нас от всех, отошел…

— Кто? А, Курпенин… Не знаю.

— Жаль, ведь не без способностей человек. Гитару ты его, конечно, помнишь?

— Ну еще бы.

Стоим, оперевшись на железные перила, смотрим вниз. Сумерки подступают медленно, с предательской вкрадчивостью. В доме напротив, словно по цепной реакции, вспыхивают окна, в них движутся, живут фигурки людей.

— Наверное, до сих пор еще мечется, — продолжает Руслан. — И что интересно… Он ведь как-то весь там и остался в наших вечеринках… Все переросли, а он остался…

— Это точно. Все переросли.

— Скажи, ты любила его?

Вопрос несколько неожиданный, на него трудно ответить сразу. Руслан следит за мной с веселым любопытством.

— Ну не знаю. Наверное, — наконец откликаюсь я. — А ты что, ревнуешь?

— Ужасно. — Он напускает на себя серьезный вид, впрочем, тут же возвращается к реальности: — Пойдем, а? Объявим. Пусть тайное наконец станет совсем явным…

Мы входим в комнату, и Руслан провозглашает:

— Минутку внимания, если можно. Пятого сентября сего года предполагаются торжества и массовые гулянья в честь Межниковой Ирины и Шавернева Руслана, сочетающихся законным браком…

Друзья-товарищи начинают нестройно аплодировать.

— Наконец-то! Надумали…

— И чего тянули?

Руслан продолжает свою речь:

— Всем присутствующим надлежит прибыть к шести вечера. Форма одежды — праздничная.

…Всей нашей шумной компанией спускаемся в скоростном лифте.

— Надо чаще видеться.

— Подумать только — живем в одном городе!

— Давайте по мере возможности не пропадать…

Подрагивая, лифт возвращает нас из заоблачной выси… Стоим плотно, впритирку.

Меня прижало к стенке, к клавишам с номерами этажей, к красной, режущей глаз кнопке с надписью «стоп». Помешкав, я нажимаю ее… Лифт вздрагивает, останавливается.

— Кажется, приехали, — говорит Руслан.

Но двери не раскрываются, а на табло над дверью замирает цифра десять…

— Да нет, видишь, десятый только… Кто-то нажал нечаянно…

И уже тянется рука, надавливает на клавишу хода…

Снова едем. Ощущаем скорость по мерным толчкам… Девятый этаж, восьмой… И тут я снова нажимаю на красную кнопку…

— Слушайте, братцы, кто там, а?

— В смысле?

— Да нажимает кто-то кнопку, явно. Мы опять стоим!

— Это я нажала.

— Зачем?

— Просто так.

Смех, оживление. Кто-то предлагает:

— Может, покатаемся?

Дальше все происходит так: стоит лифту двинуться, как я с завидным упорством тянусь к облюбованной красной кнопке… и мы останавливаемся.

— Ладно, Ирка, перестань. Что с тобой?

— Ребята, кто-нибудь отодвиньте эту фанатичку от кнопок…

Мы опять едем. Подруга Альбина протискивается ко мне, заглядывает в лицо:

— Ты чего такая бледная?

— Какая?

Мелькают на табло цифры. Шесть, пять, четыре… Уже четыре!

— Тебе нехорошо? — спрашивает Альбина.

— Почему? Хорошо. Очень хорошо.

Тянусь, тянусь что есть силы и дотягиваюсь… Нажимаю.

Руслан решительно оттирает меня в сторону, надавливает на «ход». Лифт ни с места. Стоим! Застряли на четвертом этаже…

— Так, привет. Этого еще не хватало…

— Нажми еще раз.

— Нажимаю.

Все сбиваются в угол, поближе к кнопкам, дают друг другу советы. А я с невозмутимым видом отхожу в сторону на освободившееся пространство.

— Попробуй, может, вверх пойдет.

— Нет, крепко сидим.

— А если попытаться двери раздвинуть?

— Один уже попытался. Футболист. Слышал?

Они еще некоторое время оживленно обсуждают ситуацию, вызывают лифтера звонком и голосом, пробуют шутить.

— В лифте я еще, кажется, не ночевал. Или ночевал?

— Предлагаю всем сесть на пол и сомкнуть глаза.

— Слушайте, а здесь душно.

Но мало-помалу оживление спадает, слышны уже раздраженные нотки, я чувствую на себе взгляды.

— Зачем тебе это было надо? Детский сад, ей-богу!

— Да, Ирка. Если это юмор, то, прости, не понял.

А подруга Альбина говорит:

— Конечно, некоторые привыкли до одиннадцати дрыхнуть, им не надо ставить будильник на шесть тридцать…