Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Лаврентий Павлович с открытым ртом посмотрел на потолок, будто там он мог увидеть того, кто помогает мне это делать. И вслед за этим его руки непроизвольно спрятались в карманах пиджака. Поскольку в такой позе сидеть ему было неудобно, он поднялся и начал ходить по гостиной из одного её конца в другой. Он молчал. Ходил и молчал. В свою очередь, я не стал нарушать ход его мыслительного процесса, поскольку то, что я ему сейчас сказал, требовало глубокого переосмысления.

Бой больших напольных часов в углу гостиной вернул его в существующую реальность. Часы показывали девять часов вечера.

– Архип Захарович! А не поужинать ли нам с вами? – проговорил он, не сводя глаз с циферблата часов.

Он негромко окликнул Нелли Ивановну, и та моментально возникла пред очами своего шефа. Надо полагать, что во время нашего разговора она неотступно стояла за дверью, готовая в любой момент вмешаться, если ситуация начнёт выходить из-под контроля.

После ужина мы вернулись в гостиную, и Лаврентий Павлович предложил мне, не откладывая в «долгий ящик», «пообщаться» с одним из его подчинённых, о судьбе которого ему было известно доподлинно всё. Для этого он на несколько минут вышел на кухню и вскоре вернулся с военным в чине подполковника. Он предложил мне взять его за руку, а потом с глазу на глаз обсудить то, что я узнаю о нём.

Когда подполковник ушёл, я вопросительно посмотрел на Берию, как бы спрашивая его взглядом: «Возможно ли вообще такое?». Но Лаврентий Павлович был невозмутим. Только лёгкая усмешка на его губах говорила о том, что он косвенно подтверждает информацию, считанную мною с офицера.

– Я думаю, что для вас будет интересно узнать дату его смерти. Так вот, он умрёт в воскресенье 12 декабря 1965 года, в 8 часов 13 минут утра в полном одиночестве. От него отвернутся все, включая детей и близких родственников, но ему это будет уже безразлично, поскольку последние восемь лет своей жизни он будет пациентом психиатрической больницы. А сейчас у него яркая и насыщенная жизнь, полная утех и безнаказанности, в которой вы, Лаврентий Павлович, играете далеко не последнюю роль…

– Да я и сам всё это прекрасно знаю без вас.

– Не совсем.

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что он всю жизнь боится разоблачения. В своё время он скрыл от вас одну маленькую деталь из своей биографии, а именно то, что в период своей бурной молодости он сдал царской охранке одного большевика, отца большого семейства за то, что тот не разрешил ему встречаться со своей дочерью. Этот большевик через несколько дней умер во время допроса от сердечного приступа, а через неделю после похорон отца он изнасиловал эту девушку. Об этом неблаговидном поступке знали ещё два его лучших друга, которых он тоже убил. Одного из них он застрелил, а другого утопил.

– Ну и что? Меня это нисколько не удивляет, – проговорил Берия с усмешкой.

– Для нашей работы такие люди просто находка. Когда у человека «рыльце в пушку», то с ним можно делать всё, что захочешь. Да, я согласен с вами, такими данными о нём мы не располагали. Но это не может быть поводом для того, чтобы мы ему не доверяли. Он неоднократно и словом, и делом доказывал органам свою преданность, за что был награждён правительственными наградами. Ладно, сейчас проверим ваше ясновидение… Нелли Ивановна, – он громко позвал женщину, – позовите сюда Саркисова.

Не прошло и минуты, как подполковник снова зашёл в гостиную и встал перед Берией по стойке смирно.

– Рафаэль, – обратился нарком к своему подчинённому. – Что там у тебя было по молодости? Ты что, действительно сдал царской охранке отца девушки, за которой пытался ухаживать? Отвечай! И не смей мне лгать! – Берия грозно сдвинул брови у переносицы.

– Лаврентий Павлович! – Саркисов бросился к нему в ноги. – Простите меня. Я думал, что эта история никогда не выплывет наружу. Ведь никто об этом не знал. Не осталось ни одного живого свидетеля тех событий…

…Сидя в своём кресле, я наблюдал, как унижается и вымаливает прощение этот бездушный и никчёмный человек. Но у меня не было к нему никакой жалости, никакого сострадания. Напротив, мне хотелось, чтобы он был наказан за свои деяния здесь и сейчас. Но по выражению лица Берии я понял, что ему это ползанье на животе с поцелуями его ботинок доставляет неслыханное удовольствие. Сейчас он ощущал себя Богом, имеющим неограниченную власть над людьми и их судьбами. Глядя на унижения Саркисова, я понял, что никто меня отсюда живым не выпустит. До какого-то момента, пока я буду ему нужен, Берия будет со мной заигрывать, любезничать и изображать из себя моего лучшего друга, но как только станет ясно, что я выполнил возложенную на меня миссию, последует немедленная команда на мою ликвидацию.

…Вскоре всхлипы Саркисова прекратились, он неподвижно застыл у ног всесильного наркома, ожидая своей участи. Лаврентий Павлович брезгливо пнул его в бок своим блестящим чёрным ботинком, давая понять, что аудиенция окончена, и тому следует удалиться. Как понятливый пёс, Саркисов на четвереньках начал задом отползать и вскоре скрылся в коридоре.

– Вот видите, Архип Захарович, с какими людьми мне приходится работать. А это, кстати, мой самый приближённый сотрудник, он ведь мне и охранник, и водитель в одном лице. Так что, мой дорогой, работы у нас с вами непочатый край.

Последовала секундная пауза, после чего нарком продолжил:

– Вам не кажется, что-то мы несколько отклонились от темы нашего первоначального разговора? А ведь у меня к вам ещё есть масса вопросов, на которые я хочу получить ответы, – произнося эту фразу, Берия поднялся, подошёл к буфету и достал оттуда бутылку коньяка. – Вам налить? – спросил он меня вполоборота.

– Нет, спасибо. С меня хватило вчерашнего бокала, – интеллигентно отказался я.

Лаврентий Павлович налил себе пол стакана и вернулся на прежнее место. Усевшись поудобнее в кресло, он продолжил прерванный разговор.

– Когда мы проверяли Мессинга, он продемонстрировал нам несколько своих фокусов. Так, например, он беспрепятственно вышел из моего кабинета в наркомате на улицу. И хотя вся охрана была предупреждена о том, что из здания попытается выйти посторонний человек, все дежурные по этажам в один голос утверждали, что мимо них никто не проходил. Также он смог получить в одном из отделений сбербанка Москвы крупную сумму денег, предъявив кассиру всего лишь чистый лист бумаги. Вы знаете, его талант произвёл на Сталина большое впечатление, после чего он приказал, чтобы я этого еврея не трогал, а предоставил ему возможность работать на эстраде. Вот видите, Архип Захарович, какие радужные перспективы могут открыться перед вами. Правда, это расположение надо ещё заслужить вашим лояльным поведением и преданностью мне.