Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

– Вам что, не понравился мой тост? – за столом повисла напряжённая пауза.

– Нет, что вы. Тост был просто замечательный. Просто я никогда в своей жизни не пил вина, боюсь опьянеть.

– Вот те раз! Такой старый, а вина в жизни не пил, – Берия засмеялся неприятным смехом, который тут же подхватили Эйтингон и Судоплатов.

Когда смех закончился, наступило долгое и неловкое молчание. Эйтингон с Судоплатовым выжидающе смотрели на наркома, который размышлял, что ему со мной делать, но, видно, у Лаврентия Павловича в отношении меня были свои планы, и он миролюбиво предложил повторно наполнить бокалы для второго тоста.

– Я хочу вам вот что сказать, – начал он издалека. – Вот сижу я за этим столом, окружённый хорошими и преданными мне людьми, мы пьём хорошее грузинское вино, ведём задушевную беседу. Здесь же, среди нас, сидит друг моего друга, с которым я только что познакомился. И я хочу выпить этот бокал прекрасного вина за знакомство, чтобы этот человек также стал и моим другом. И чтобы это знакомство в дальнейшем переросло в настоящую мужскую дружбу!

Понимая, что лучше не дразнить «волка в овечьей шкуре», я вместе со всеми осушил свой бокал до дна, после чего общая обстановка за столом сразу разрядилась. Военные начали обсуждать последние события на фронте: о перспективах военной кампании наступившего года, о предполагаемом главном ударе противника, об открытии второго фронта нашими союзниками. Не обращая на меня никакого внимания, они наполняли свои бокалы, поднимали тосты и вели себя так, словно меня с ними не было. Вино постепенно развязывало языки, и их разговор стал больше переходить на личности. И тут Берия неожиданно обратился ко мне:

– Как там вас?

– Архип Захарович, – подсказал Эйтингон.

– Архип Захарович, а как это тебе удалось угадать карту в нашем Генеральном штабе? И что ты можешь сказать о его начальнике? – над столом повисла очередная пауза, и все устремили свой взор на меня.

– Он хороший человек. Ему бы священником быть, как его отец, но жизнь заставила его стать военным. И на этом поприще он сделает ещё много славных дел, и слава будет о нём великая. Ему должны присвоить на днях новое воинское звание.

– Да что ты мелешь? Ему только что месяц назад присвоили звание Генерала армии, – вмешался в разговор Судоплатов.

– Цыц! – одёрнул его Берия. – Верховный прошлой ночью подписал приказ о присвоении ему звания Маршала Советского Союза, и об этом не знает пока никто, даже сам Василевский.

Берия впился в меня немигающими глазами, в которых одновременно читались удивление, страх и презрение. Но вслух он произнёс:

– Значит, не зря мы искали тебя, «Рентген»!

Тем временем Судоплатов уже задавал мне следующий вопрос.

– А вот скажи нам, Архип Захарович, что ты думаешь о Мессинге?

– Вы имеете в виду того артиста, который приходил ко мне в палату? – я посмотрел вопросительно на Эйтингона, который в знак подтверждения моих слов еле заметно кивнул головой.

– Можно ли его использовать в нашей работе?

– Я думаю, что нет. Многое, что он наговорил про себя, вымысел. Как и все артисты, он склонен к преувеличению своей значимости и своих способностей. Он является человеком с очень тонкой и ранимой психикой, но в то же время он очень талантлив и прозорлив. Судьба к нему благоволит и сложится для него хорошо, но работать на вас он не будет. И не потому, что он не хочет, нет. Просто так складывается его судьба, в которой ваши дороги не пересекаются.

– Судоплатов! – Берия повысил голос, недовольный тем, что его перебили. – Оставь ты этого Мессинга в покое. Помнишь, что «Хозяин» сказал в отношении него? Еврея не трогать! Пусть показывает свои фокусы под нашим присмотром. А вот с вами, Архип Захарович, нам надо сесть и о многом поговорить. Но наш разговор мы перенесём на завтра. А сегодня вас отвезут по новому адресу, где вы сможете гулять на свежем воздухе, читать книги, слушать музыку. Для вас будут созданы самые лучшие условия. Ну а то, что мы так долго держали вас в неведенье, было связано с проверкой ваших способностей и подтверждением фактов ваших предсказаний. Надо сказать, ваши предположения относительно тех или иных событий подтвердились полностью. Поэтому принято решение на самом высоком уровне о привлечении вас к работе по линии нашего наркомата. А сейчас мы закончим ужин, поскольку у каждого из нас ещё есть на сегодня незаконченные дела. Генерал Эйтингон проводит вас к месту вашего нового обитания, – он сделал лёгкий кивок головы в мою сторону. – До свидания!

Тем же вечером Эйтингон вывез меня из Москвы. В сопровождении трёх машин охранения мы на огромной скорости пронеслись по улицам ночной Москвы. Спустя час машины свернули с шоссе на незаметную просёлочную дорогу, и через несколько километров уткнулись в высокие металлические ворота, в которые въехала только наша машина. За воротами на огороженной территории в два гектара располагался одноэтажный особняк. И пока машина подъезжала к нему, во всех окнах зажегся свет. Перед входом в особняк располагалась лестница в пять ступеней, по обеим сторонам которой лежали два каменных льва, а на самой лестнице нас уже дожидалась миловидная женщина лет пятидесяти, которую Наум Исаакович представил мне как хозяйку этого дома, Нелли Ивановну. Как мне объяснили, в её обязанности входило: приготовление пищи, уборка, стирка и всякие другие мелочи. Жила она в этом же доме, только вход в её комнату размещался с тыльной стороны здания. Охрану объекта осуществляли исключительно офицеры НКВД, которым было строжайше запрещено приближаться к дому и вступать в контакт с постояльцем. Въездные ворота охранялись вооружённым часовым, а по всему периметру забора был пропущен электрический ток. Таким образом, это был не просто дом, а неприступная крепость, убежать из которой было практически невозможно.

В доме имелись просторная гостиная, кабинет с большой библиотекой, несколько спален и кухня. Дом был обставлен в духе неоклассицизма. Во всех помещениях на полу лежали ковры, на стенах висели картины в массивных позолоченных рамах, мебель была красивой и добротной, а потолки украшали бронзовые эксклюзивные люстры с тонкими лепестками хрустального стекла.

При знакомстве с Нелли Ивановной я пожал её руку, поэтому мне сразу стало известно о ней всё, даже то, о чём она сама уже успела позабыть. Несмотря на дворянское происхождение и европейское образование, в годы революции она раз и навсегда порвала со своей семьёй, став ярым сторонником большевизма и активным участником одной из боевых групп. После разгрома Врангеля в Крыму она вместе с Розалией Землячкой участвовала в красном терроре. Потом работала агентом НКВД в Киеве и Москве. Имеет звание капитана госбезопасности. Владеет рукопашным боем. Крупный специалист по ядам. Закончит свою жизнь в ноябре 1953. Последние слова, которые она услышит, будут: «Приговор привести в исполнение»!