Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Мы разговаривали обо всём на свете и ни о чём конкретно. У Эйтингона было хорошее настроение, он много шутил и смеялся. Он даже рассказал мне два смешных политических анекдота, за рассказ которых любого другого на долгие годы могли сослать в лагеря. Мы обсуждали погоду, когда в комнату вошла Нелли Ивановна, неся поднос с чаем.

Эйтингон, помешивая сахар в стакане, рассказывал мне о своей поездке в Югославию и его встречи с Тито, когда я, сделав несколько глотков чая, почувствовал себя плохо. Попытался об этом сказать моему собеседнику, но не смог. В какой-то момент моё сознание помутнело, мне стало невыносимо жарко и душно, и я, как рыба, начал глотать ртом воздух. И только после этого генерал подошёл ко мне и тихо прошептал на ухо:

– Ничего не бойся, Архип Захарович. Просто так надо, – и я отключился.

…Я очнулся, открыл глаза и увидел одинокую лампочку под потолком, засиженную мухами. Как ни странно, голова моя не болела, сознание было чистым и ясным. Оглядевшись по сторонам, я понял, что нахожусь в тюремной камере.

«Интересно, чья это была идея запереть меня сюда, Берии, или Эйтингона? То, что я ещё жив, говорило о том, что во мне по-прежнему нуждаются, иначе меня давно бы убили», – думал я, садясь на нары.

Делать было нечего, оставалось только ждать. То, что меня привезли в тюрьму, нисколько меня не удивило, больше занимал вопрос, зачем Эйтингону потребовался весь этот спектакль?

В ответ на мои мысли дверь в камеру открылась, и на пороге появились Судоплатов с Эйтингоном.

– Что, Архип Захарович, испугался? – проговорил вместо приветствия Судоплатов и громко засмеялся. – Тут у тебя неплохо, тепло и сухо, – он по-хозяйски осмотрел камеру и уселся на лавку подле стола.

– Извини нас, дорогой, но по-другому мы не могли, – продолжил он. – Нам надо было срочно организовать видимость твоей смерти. Слишком много ненужных людей стало догадываться о твоём существовании, и тебя потребовалось срочно убрать со «сцены». Кроме того, есть вопросы, которые лучше решать вдали от посторонних глаз и ушей, а в «твоём» доме этого сделать уже было нельзя.

– Хорошо, но вы ведь могли меня предупредить! – начал «митинговать» я, но, проигнорировав моё возмущение, Судоплатов продолжил:

– Помнишь, наш дорогой Архип Захарович, в самом начале нашего знакомства Лаврентий Павлович пообещал тебе, что настанет время, когда ты сможешь жить, как простой советский человек? Так вот, можешь считать, что такое время настало, и тебе осталось выполнить только одно наше последнее задание. Но прежде чем мы перейдём к его обсуждению, мне бы хотелось выполнить одну очень приятную миссию.

При этих словах он встал из-за стола, подошёл ко мне вплотную и заговорил проникновенным голосом:

– По заключению наших учёных-физиков, которые работают в области деления атома, вы, Архип Захарович, своей аналитической работой по обработке поступающей информации позволили значительно сократить время создания нашей страной советской атомной бомбы. Сейчас уже можно говорить об этом как о свершившемся факте. Советский Союз получил на вооружение атомное оружие, которое будет играть роль сдерживающего фактора в послевоенном мире. Поэтому правительство Советского Союза по достоинству оценило ваш вклад в повышение обороноспособности нашей Родины и награждает вас Орденом Трудового Красного Знамени.

После этих слов он вынул из бокового кармана кителя красную коробочку с орденом и прикрепил его мне на пиджак.

Ситуация была более чем комична. Где это было видано, чтобы заключённого, да ещё сидящего в тюрьме, представители власти, а тем более МГБ, награждали орденами? Но, по-видимому, для этих генералов ничего необычного в происходящем не было, поскольку тюремная камера в их понимании была таким же рабочим помещением.

После моего награждения Судоплатов продолжил:

– Архип Захарович! Приближается очень ответственный момент в жизни нашей страны, когда весь советский народ и всё прогрессивное человечество будет отмечать семидесятилетие товарища Сталина. В связи с этим 21 декабря в 19 часов в Большом театре пройдёт торжественное собрание, на котором Маршал Берия будет выступать с большой поздравительной речью. Там же будут присутствовать многие зарубежные гости, высшее политическое руководство братских стран, герои войны, знатные рабочие, труженики села, интеллигенция. А 22 декабря в 21 час в Кремле будет дан торжественный приём по случаю дня рождения юбиляра. Но самая главная новость заключается в том, что никто, я подчёркиваю – никто ещё не знает, что товарища Сталина уже нет в живых.

Судоплатов сделал многозначительную паузу, оценивая мою реакцию, и продолжил:

– Уже два месяца!!! Он скончался семнадцатого октября этого года от внезапной остановки сердца в своей постели на «Ближней» даче. Те, кто присутствовал при его кончине, уже никогда никому об этом не скажут. Зачисткой следов занимались наши самые проверенные и надёжные люди. Тело вождя сейчас лежит замороженным в одном очень надёжном месте. Вместо него роль Сталина исполняет специально подготовленный артист-двойник, который как две капли воды похож на него. Кстати, артист тоже ничего не знает. Когда товарищ Сталин болел и не мог присутствовать на том или ином мероприятии, артист неоднократно использовался в качестве двойника. И ни у кого, включая членов правительства и окружающих его людей, не возникало даже малейшего подозрения, что товарища Сталина подменили. Надо сказать, что такие двойники есть или были почти у каждого правителя, в том числе и у Гитлера. Вот поэтому у нас нет на сегодняшний день стопроцентной уверенности, что Гитлер застрелился в последние дни войны.

…От того, что сейчас говорил Судоплатов, у меня по спине побежали мурашки. Неужели это правда? Как такое могло случиться, что скрыли смерть Сталина? Почему? Зачем?..

Увидев мой взгляд, направленный на Эйтингона, Судоплатов стал развивать эту тему шире:

– Ты можешь задаться вопросом, как так случилось, что мы скрыли эту информацию от народа, и кто нам дал такое право? И ты будешь прав. Понимаешь, Архип Захарович, политическая обстановка в стране и в мире не даёт нам права допустить в стране возникновения хаоса. Страна ещё не окрепла после потрясений прошедшей войны и в данный момент не нуждается в каком-либо политическом кризисе. Поэтому советский народ к смерти товарища Сталина нужно грамотно подготовить. После фултонской речи Черчилля наши бывшие союзники стали нашими злейшими врагами. Имея у себя атомную бомбу, они стали реальной угрозой для нашей страны и всего социалистического лагеря. И если они узнают, что товарища Сталина нет в живых, никто не гарантирует, что завтра они не начнут войну против нас. Поэтому мы в этот раз не должны допустить того, что произошло 22 июня 1941 года. На этот раз, мы не позволим, чтобы кто-нибудь угрожал нам новой войной. Но если она будет развязана империалистами, то она будет вестись не на территории Советского Союза, а на территории Европы и Соединённых Штатов Америки.