Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Постепенно, наблюдая за ними, я сделал относительно них несколько выводов. Во-первых, фантомы никогда не появляются в местах большого скопления людей. По всей видимости, нечаянное столкновение с человеком негативно сказывается на их энергетической оболочке. Появление их в том или ином месте обусловлено их энергетической привязанностью к тому или иному месту в их прошлой жизни. Часто я видел их в деревенских домах, когда нас с Марьей приглашали для лечения больных. Обычно они находятся в одном из углов главной комнаты дома стоя лицом к углу, очень редко смотрят вовнутрь комнаты. Взгляд фантома с человеческой точки зрения ничего не выражает, у них полностью отсутствуют всякие эмоции на лице.

Во-вторых, наличие фантома в доме свидетельствует о том, что в этом доме не всё хорошо. В таком доме часто болеют как взрослые, так и дети. Иногда фантом остаётся в доме до того момента, пока в доме ещё кто-нибудь не умрёт, но бывают исключения.

Вот, послушай, был у меня такой случай. В соседней деревне, Прохоровке, умерла одна женщина при родах. Когда после отпевания начали выносить тело женщины из дома, чтобы нести на кладбище, я увидел, как её фантом выплыл из тела и переместился в угол напротив красного угла. В дальнейшем, посещая этот дом для лечения детей, я каждый раз видел покойницу, стоящую в углу комнаты. Но когда через год из-за детской шалости случился пожар, а все взрослые в это время были на работах в поле, кто-то чудесным образом спас всех детей и погасил очаг возгорания. После того случая фантом из комнаты исчез. Вот и думай после этого, зачем и почему фантомы остаются в нашем мире?

В-третьих, я никогда не видел, чтобы фантомы собирались в группы и целенаправленно перемещались в пространстве. Даже в блокадном Ленинграде, где умерших людей было огромное количество, фантомы оставались инертными и никогда не группировались между собой в кластеры. Фантомы никогда не идут на контакт с людьми за исключением случаев, когда в качестве контактёра выступает человек, обладающий экстрасенсорными способностями. В редких случаях фантом может выступить в роли «шумного духа», который способен и камнями покидать, и огнём побаловаться.

Так вот, в ту ночь я увидел то, чего не должно было быть вообще. Не должны были фантомы организованно собраться на территории лагеря. Не должны! Складывалось такое впечатление, что этим процессом руководит какой-то невидимый и неведомый кукловод.

На вопросы Лавра:

– Что там происходит за окном?

Я с каменным лицом отвечал:

– Ничего!

А у самого при виде этой безмолвной «армии» душа ушла в «пятки». Неожиданно глубоко под землёй раздался нарастающий подземный гул. Сила его была столь велика, что мы одновременно схватились ладонями за уши, пытаясь хоть как-то уменьшить его силу. Но это было бесполезно, он был всеобъемлющим и всепроникающим. Через мгновение из ушей потекла кровь, а зрачки наших глаз расширились от страха настолько, что заполнили собой всё глазное яблоко. Потом земля под нашими ногами зашаталась, как будто не было под нами земной тверди, а было лишь нескончаемое земляное море, в котором нас, как щепки, бросало из одного конца каптёрки в другой. Из-за этих колебаний дверца печки открылась, угли высыпались на пол, начался пожар. С улицы послышался многоголосый крик мертвецов: «Отдай нам его! Отдай!». В этот момент я подумал, что начинаю сходить с ума. Снова начали раздаваться удары в дверь, от которых дверное полотно заходило волнами, как кусок тонкой фанеры. Невидимый молотобоец бил в дверь с такой силой, что удерживающий её брус начал расщепляться пополам. Через мгновение, не выдержав очередного удара, дверь сорвалась с петель и влетела в комнату. Из зияющей черноты барака в охваченную пламенем каптёрку начали заползать полупрозрачные червеобразные сущности. Когда кульминация событий была уже неизбежна, раздался разрушительный подземный удар, от которого барак зашатался и начал разваливаться. Падающее с потолка бревно рикошетом задело мне голову, и я начал терять сознание. Последним, что я запомнил, была разверзшаяся под нами земля и всепожирающий огонь адского пламени…

Мне было холодно, очень холодно. Холод пробрался во все закутки промокшей одежды, покрыв её ледяной коркой. Открыв глаза, я увидел на своих ресницах иней, который говорил моему сознанию, что температура воздуха опустилась ниже нуля. Ночь закончилась, и первые лучи солнца пробивались через рваные серебристые облака. Я попытался встать и вспомнить, где мы находимся и что с нами произошло. Но в моей памяти был полный провал. Вокруг меня были какие-то старые развалины, над головой зияло синее небо, а рядом ворочался замерзающий Лавр. Где-то недалеко раздался собачий лай, и через минуту к нам подбежала красивая охотничья лайка. Она остановилась на расстоянии пяти шагов, оценивая наше внезапное появление на своей территории.

– Иди сюда, – позвал я её. – Не бойся.

Собака завиляла хвостом, но ближе подходить отказалась.

– Смотри, какой у нас симпатичный гость, – сказал я, легонько толкая Лавра в бок. – Просыпайся, а то всё на свете проспишь.

Но Лавр не поднимался и только что-то нечленораздельно мычал.

– Всё, всё! Хватит спать, вставай. Что-то я не припомню, как мы здесь вчера оказались? – произнося эти слова, я перевернул моего попутчика на спину и в тот же миг обомлел.

Из его ушей и носа вытекали струйки засохшей крови. Он попытался мне что-то сказать, но не мог. От своей беспомощности он плакал и с надеждой смотрел в мои глаза.

– Сейчас, Лавр, сейчас, не волнуйся, я посмотрю, что с тобой случилось, – причитал я, пытаясь дотянуться до его ладоней.

Когда я их коснулся, весь ужас вчерашних событий ворвался в мой мозг, сметая всё на своём пути. Мозг Лавра не подавал никаких разумных сигналов, кроме направления нашего движения. Случившийся с ним апоплексический удар ставил точку на нашем дальнейшем продвижении. Я держал голову Лавра на своих коленях и в первый раз в жизни не знал, что мне делать. Мы смотрели друг на друга и плакали. Слёзы катились по моим щекам и капали на его лицо, а он, будучи парализованным, даже не чувствовал их. Сколько часов мы так просидели, одному Богу известно.

Пока я горевал над Лавром, наша утренняя гостья – лайка, – подошла к нам и начала облизывать его лицо. Потом, вцепившись зубами в брезентовый рукав моего плаща, потянула меня в сторону леса, где я обнаружил обглоданные человеческие останки, возле которых стояли нарты с упряжью для собак. Не знаю, что случилось с этим каюром, но он погиб. Собаки перегрызли кожаные ремни и разбежались по лесу, а тело обглодали грызуны или волки. По внешнему виду саней и снаряжения можно было сделать вывод, что трагедия произошла зимой или самое позднее весной этого года. В рюкзаке каюра находился стандартный набор предметов, которые сопровождают охотника в тайге, а под останками тела лежал проржавевший карабин с пятью патронами.