Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

– Не бросай меня, Архип! – причитал старик. – Христом Бога прошу, не бросай! Как собака, буду верой и правдой служить тебе до самой смерти, только не прогоняй!

В этих словах мольбы Архип почувствовал всю глубину нравственного перерождения личности Берии. Сейчас этот некогда самый могущественный человек Советского Союза валялся у его ног, целовал его пыльные ботинки и вымаливал прощение, словно милостыню. И все нелицеприятные слова, которые были приготовлены Архипом к этой встрече, в один момент куда-то улетучились, растворились, и на смену жестокости и проклятию в его сердце пришло всепоглощающее чувство человеческого сострадания к обиженному и обездоленному человеку. Вытерев накатившую слезу, Архип тяжело вздохнул, встал на колени перед бывшим тираном и сам попросил у него прощения за то, что позволил злобе и мести поселиться в своём сердце, чем показал свою душевную слабость и сомнение в силе и могуществе Господа нашего.

Когда рыдания закончились, Берия протянул Архипу свои ладони, показывая всем своим видом, что он принял окончательное решение и отдаётся на милость своему собеседнику. После чего Архип взял за запястья протянутые руки, и…

– Местная история гласит, что на окраине Козельска, в полуразвалившемся доме Антонины Фёдоровны Макаровой поселились два старика-богомольца. Женщина она была одинокая, хотя по возрасту и внешним данным вполне могла ещё иметь семью и детей, но мужики почему-то обходили её хату стороной. А без сильной мужской руки хозяйство постепенно приходило в упадок, принося хозяйке ежегодно всё новые и новые неприятности. То из-за треснувшего фундамента правая сторона дома наклонилась, то забор на заднем дворе прогнил и повалился, то весенний ураган порвал рубероид на крыше, поэтому на кухне и в горнице во время сильного дождя вода лилась ручьём, как из крана. Зарплата у неё была небольшая, всего-то рублей пятьдесят, поэтому в летние месяцы она изредка сдавала комнату на ночлег для паломников, которые ехали в монастырь со всех концов необъятной страны. И эти пять-шесть рублей в месяц существенно пополняли её небогатый бюджет. А тут, можно сказать, чудо произошло. Два богомольных старика изъявили желание пожить у неё целый месяц. При этом скромные жилищные условия и отсутствие удобств их не волновало, и деньги за постой они заплатили сразу, аж целых тридцать рублей. От такой радости Антонина обхаживала стариков, как могла: перестирала и отремонтировала всю их одежду, баню истопила, подстригла им волосы и бороды, после чего они из замызганных и занюханных оборванцев превратились в ухоженных «домашних» старичков.

Старики с рассветом уходили молиться в монастырь, а к заходу солнца возвращались на ночлег обратно. И с каждым днём один из них, тот, что был в очках и звался Лавром, становился всё здоровее и здоровее. «Вот что молитва чудотворная делает!», – думала Антонина, глядя на это преображение своего постояльца, решив в ближайшее воскресенье сходить в монастырскую церковь помолиться и попросить Господа о муже и детях. А в монастыре в тот день только и разговоров было о старце, который одним прикосновением руки к человеку от любой болезни вылечивает, и что встретить его можно в монастырской роще на берегу реки. Но увидеть его может не каждый, а только тот, у кого душа светлая и чистая. Потопталась наша Антонина на месте, усомнилась в чистоте своих помыслов и не пошла того старца разыскивать. А через три недели она увидела, что постоялец её Лавр, который пришёл к ней практически слепым, сидит на лавочке и газету читает без очков. Об этом чуде Антонина растрезвонила всем своим соседкам да знакомым, после чего повалил к ней народ со всей округи посмотреть на диво дивное, а кто-то даже сказал, что скоро приедет корреспондент из областной многотиражной газеты брать интервью у старцев и фотографировать их. И только Антонина стала подумывать о том, чтобы старики пожили у неё ещё несколько недель, они как в воду канули. Пришлось ей даже идти в милицию заявление писать об их пропаже. Там начали про них расспрашивать всякие подробности, а она ничего и сказать не может, поскольку не помнит ничего. Обозвали её в милиции дурой и отправили восвояси. Через месяц после исчезновения стариков приехал в Козельск к Антонине корреспондент из области, а увидев её, влюбился без памяти. К ноябрьским праздникам сыграли они свадьбу, и увёз он её в Курск. Люди потом говорили, что родила она двойню, и всё у неё в жизни сложилось хорошо, – закончил свой рассказ старожил Козельска, Проскурин Пётр Сергеевич, он же по совместительству директор местного этнографического музея.

На этот раз перед ним стояла группа иностранных туристов из Швейцарии в количестве трёх человек, которые почему-то вместо посещения знаменитого монастыря изъявили желание посетить его Богом забытый музей. Переводчик со скучающим видом переводил слова Проскурина, а швейцарцы каждое слово конспектировали в своих блокнотах, как будто бы он рассказывал им о восьмом чуде света. В конце экскурсии они изъявили желание посетить дом, в котором произошли описанные выше события. Узнав, что дома давно уже нет, они, тем не менее, настояли на том, чтобы Пётр Сергеевич отвёз их на место, где он ранее стоял. Когда они прибыли туда, один из иностранцев достал из сумки два куска проволоки, согнутых под прямым углом, и начал обходить остов виднеющегося из травы фундамента. После чего иностранцы щедро расплатились с Проскуриным наличными. Дали ему за экскурсию целых пятьдесят рублей, которые Пётр Сергеевич решил в кассу музея не сдавать, а потратить на подарок жене, у которой на следующий день был день рождения. Подписывая вечером поздравительную открытку, он старательно вывел в конце текста дату: 15 мая 1988 года…

– Когда я прикоснулся к его рукам, – продолжил свой рассказ Архип, – я ничего не почувствовал, абсолютно ничего! Не было ни энергетического толчка, ни рефлекторного сокращения мышц, ни других каких-либо физиологических реакций организма на прикосновение. Удивительно, но я не видел даже картины будущих событий. Единственное, что промелькнуло у меня в голове в тот момент, была дата: 15 июля 1965 года. А что произойдёт в этот день, было для меня загадкой.

Учитывая то обстоятельство, что мой собеседник был нетранспортабелен и почти слепой, я решил немного его подлечить, и в тот же день мы сняли комнату в одном из частных домов на окраине города. Для простоты общения мы перешли на «ты», я стал называть его Лавром, а он меня Архипом. Первые несколько дней, пока хозяйка была на работе, я лечил его дома, а после помывки, которую в воскресенье устроила нам хозяйка, и её навязчивого внимания к нашим особам мы были вынуждены уходить в близлежащий лес, расположенный возле монастыря.