Глен Кук - Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

– Когда за тебя делают твою работу – это просто счастье, – сказал Ворон.

– Мне тоже нравится, – кивнул Боманц. – Почему бы не выбрать спокойное местечко и не подождать, когда капрала приведут к нам?

Чего проще? От казарм «Ночных хищников» к центру Весла – только один удобный прямой путь.

– Пора, – сообщил Боманц. – Пускай туман, Молчун, только не переусердствуй, а то спугнешь.

Молчун отошел подальше и изобразил из себя праздношатающегося. Прохожие старались огибать его по самой широкой дуге. Вскоре привычный запах горелого дерева заметно окреп, улица подернулась дымкой.

– Это они, – сказал Боманц о приближающейся плотной группе.

Туман стремительно сгустился, старый колдун обрушился на четырех конвоиров, повалил их, позвал любимого канюка, чтобы тот забрал у них знаки принадлежности.

Эти четверо сопровождали мужчину и женщину. Взглянув на даму, Молчун зажестикулировал так быстро, что только Ворон сумел его понять.

– Бригадир Уайлдбранд, – сказал Ворон. – Придется и ее захватить. От божьих подарков не отказываются.

По пути к конюшне Гартсена Овчара они своим обмундированием ничьего внимания не привлекли. Все-таки от колдунов иногда бывает польза.

– Где она? – спросил Ворон вышедшего навстречу хозяина.

– На чердаке.

Ворон обогнул небольшой менгир, забрался на чердак, задвигал пальцами одной руки.

Ни капрал, не Уайлдбранд до сих пор не произнесли ни слова. Они крайне слабо представляли себе, что происходит, пока Душечка не подошла на них взглянуть. Уайлдбранд ее узнала.

– Охренеть! – воскликнула бригадир. – Это все-таки правда!

– Скажи Душечке, – обратился Боманц к Молчуну, – что мы готовы заняться остальными.

У Молчуна замелькали руки. Просьбу старого колдуна он проигнорировал, зато спросил Душечку:

– Ты говорила с Праотцом?

Она ответила:

– Да. Он обеспокоен. Предлагает забрать Ящика из лагеря. Судя по донесению разведки, там что-то происходит, и это как-то связано с нашим парнем. Пленных связать, оставим их у Гартсена.

Молчун заспорил было, но Душечка уже надевала мундир гвардейца. Порой физический изъян служил ей хорошую службу. Например, когда она не желала тратить время на препирательства.

Молчун и Ворон позеленели от злости. Никто из них не поверил, что бог-дерево хоть раз упомянул Ящика.

Смедз вставил в спор свой медный грошик:

– Я не больной и с голода не помираю, ну а синяки да муштру до седьмого пота можно и потерпеть.

Нынешний денек выдался не из легких.

– Ага, – сказал кто-то. – Как пить дать, снаружи ужас что творится.

– Предположим, мы вломим Хромому, а дальше что? – спросил другой рекрут. – Да все то же дерьмище! Пока они не найдут свою серебряную хреновину.

Все притихли. До сих пор никто не заводил речи о перспективах. Заглядывать в будущее было страшно.

Смедз посмотрел на Зелень. Как ни тесно было в палатке, а вокруг Сая оставалось свободное пространство. Никто не понимал, что произошло утром. Добром это все не кончится. Не хотелось бы оказаться рядом с парнем, когда грянет буря.

– Придет Хромой, – раздался чей-то голос, – и полетят пух и перья. Властям точно будет не до меня. Улучу момент и смоюсь, даже если придется Кэдди пришибить или еще кого.

Сержант откинул полог:

– Выходи строиться.

«Что это? – подумал Смедз. – Опять муштра? Не перебор ли на сегодня? Даже злиться нету сил».

Выгоняют не только его взвод, и на том спасибо. Из всех палаток выбегают люди.

Дождавшись, когда все рекруты соберутся, сержант построил их спиной к частоколу. По лагерю рыскали серые с фонарями и факелами.

Слева, в задней шеренге второго взвода, Смедз заметил Старика Рыбу. Тот ухитрился покрасить волосы в черный цвет.

Сержант дал команду «смирно».

В ворота въехали три всадника в черных мундирах. Подле каждого шел пехотинец, тоже в черном. Они медленно приближались, цепко оглядывая каждый взвод.

Строевой смотр? Гвардия Изгоя удостоила голозадое ополчение беглой оценки?

У Смедза сжался желудок. Больше похоже, что эти люди кого-то ищут.

Возле взвода Рыбы они не задержались. Может, и пронесет.

Черные всадники уже ехали мимо следующего взвода, в одной из шеренг которого стоял Смедз. Передний осадил коня и выбросил руку, указывая. У него заплясали пальцы. Сопровождавший его пехотинец вклинился в строй.

Смедз едва не наложил в штаны.

Гвардеец в темном мундире схватил Сая.

Смедз вздохнул с облегчением.

Ну конечно! Та проделка с сержантом не могла сойти Зелени с рук.

Задумавшись об этом, Смедз не заметил, как рука показала снова. Не заметил и движения двух пехотинцев, пока они не очутились рядом.

Кровь превратилась в лед.

Смедза схватили и выдернули из строя.

Гвардейцы направились к воротам. Смедз семенил за Зеленью. Слева верховой, справа пеший.

Ужас отпустил, вернулась способность трезво мыслить. Смедз уже выбрался из парочки крутых передряг. Надо только сохранить спокойствие. И дождаться шанса.

Вскоре они очутились среди домов; их уже не могли увидеть из лагеря. И тут Зелень расхохотался:

– Ну и яйца у вас, ребята! Поувесистей, чем мозги! – И хлопнул по бедру всадника. – Спасибо!

– Не меня благодари – я уж было решил, что ты вернулся в родную стихию. Это Душечкина затея.

– Да? – Зелень снова рассмеялся. – Я это припомню, когда надо будет тебя из дерьма вытаскивать. А зачем вам понадобился мой кореш Кен?

– Душечка говорит, он из тех, кто спер клин.

Зелень посмотрел на Смедза:

– Без балды?

Смедз мобилизовал всю свою волю. Паника уж точно не поможет ему выпутаться.

Увидев, как солдаты Изгоя схватили Смедза, Рыба сразу все понял. Он даже не думал – тело действовало само.

Все напряженно следили за гвардейцами, и это позволило Рыбе отступить на несколько шагов и вскарабкаться на низкий частокол. Лишь ближайшие солдаты его взвода заметили бегство, но они не подняли шум. И что еще лучше, ни у кого не возникла счастливая идея присоединиться к Рыбе. Он спрыгнул на землю и побежал, тихо проклиная свое тело, чересчур старое для таких приключений. Сегодняшняя муштра не прошла даром – мышцы ноют, руки-ноги не гнутся, и кажется, это никогда не пройдет.

Но черта с два он сдастся хоть этим имперским упырям, хоть собственной телесной немочи.

Нерасчищенных руин напротив лагерных ворот он достиг за считаные минуты до того, как уехали всадники. Рыба скорчился в темноте. Теперь надо подождать. И прикинуть, как действовать дальше.

У него два ножа. В ополчение он вступил добровольцем, иначе бы его обыскали и обезоружили, как было с завербованными насильно. Но конвой велик, с двумя ножиками много не навоюешь.