Глен Кук - Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

– Да, – прохрипел «хищник» и проглотил скопившуюся во рту слюну. – Знаю. Его зовут Кен и что-то там еще. Он заглядывал в гостиницу, где я был на постое. Выпивал кружку-другую в нашей компании.

Молчун с Вороном переглянулись и устроили состязание, у кого рожа помрачнеет пуще. Потом Ворон спросил:

– Ты уверен, что его зовут не Смедз Шталь?

– Ага…

Молчун врезал капралу в скулу, тот и с ног долой.

– Ты уверен? – повторил Ворон. – Смотри, вот этот мужчина и вон та женщина были у моста Королевы. И с тех пор точат на вас зуб.

«Ночной хищник» поднял на него глаза и сказал:

– Слушай, приятель, я могу его хоть Мальчиком-с-пальчиком назвать, хоть королем Дроздобородом, хоть Смедзом Шталем, чтобы тебя порадовать. Но это не Смедз Шталь.

– А приметы совпадают.

Солдат посмотрел на Кена:

– Пожалуй, сходство есть. Небольшое. Но Смедз Шталь постарше лет на десять, никак не меньше.

– Дерьмо! – выругался Ворон.

А я вроде прежде ни разу не слышал этого словечка из его уст.

Время для моего вмешательства было неподходящее, но как тут совладать с соблазном?

– Ну все как всегда! Последний круг, мы впереди, финишная черта совсем рядом – и тут нашу чертову лошадь угораздило охрометь.

Товарищи оценили. Казалось, Молчун вот-вот что-то произнесет вслух. И едва ли это будет приятно для моих ушей.

Душечка топнула ногой и потребовала объяснить, чем мы занимаемся. Она читала по губам, но не могла уследить за нашей оживленной болтовней.

Ворон и Молчун зажестикулировали в бешеном темпе. Она сделала знак, которому меня не учила, наверное ругательный, и велела им вернуть «хищника» на чердак. Ворон и Молчун потащили капрала так грубо, будто это по его вине они не получили, чего хотели. Душечка сказала всем, кто на нее смотрел, что виновата она сама – поспешила с выводами насчет парней, которых однажды увидела на веранде. Я не понял, что она имела в виду.

Вернулись Молчун с Вороном, и у нас началось совещание под лозунгом «Все пропало!». Особенно усердствовал горластый канюк, Боманцев дружок, – очень скоро всем захотелось свернуть ему шею.

Перепалку прервал стук на чердаке, и все кинулись выяснять причину.

Верхние ворота, через которые на чердак забрасывают тюки с сеном, ходили ходуном на ветру. Капрал и бригадир Уайлдбранд, о которой мне никто не удосужился сказать, смылись. Молчун с Вороном взглянули на сброшенные веревки и кляпы и тотчас принялись выяснять, кто из них плохо связал «хищника».

Я спрыгнул вниз и рассказал о случившемся Душечке. Она велела крикнуть тем двоим, чтобы не маялись дурью, а ловили беглецов. Нельзя было допустить, чтобы «Ночные хищники» вернулись к своим.

– Пехтура слишком слаб, он останется здесь.

Все это время упомянутый Вертун дрых мертвым сном в лошадином стойле.

– Ящик, ты присмотришь за нашим гостем.

Это она зря! Ворон и Молчун прекратили перебранку и одарили меня своими знаменитыми убийственными взглядами, как будто я нарочно все устроил, чтобы остаться с ней наедине.

Вашу мамашу! Думаете, после трех дней адской муштры я еще на что-то гожусь?

Дела наши были плохи. Из Душечкиных жестов я понял, что нам больше негде прятаться. Вернуться в храм мы не можем – наверняка Уайлдбранд и капрал слышали хвастливые разговоры о том, как мы свили гнездо на макушке у Изгоя.

Все разошлись, даже канюк отправился на воздушную разведку. Я был только рад. За меня он еще не взялся, но я вдосталь наслушался, как он пилит Боманца. Хотя старик всегда оказывался прав.

Еще ни разу я не видел Белую Розу в такой растерянности. Душечка расхаживала по конюшне, топала ногами, делала непонятные жесты и в разговоре со мной не доводила мысли до конца. За себя она не боялась, но тревожилась за нас, ее ближайших помощников, и за судьбу всего движения.

Если ребята не перехватят «Ночных хищников», нам несдобровать.

Уж не знаю, какой поворот приняли бы события, если бы мне не пришло в голову связать покрепче старину Кена. Стоя у него за спиной, я переговаривался с Душечкой. Не помню, сколько времени это продолжалось, может, пару минут, как вдруг я заметил чье-то приближение. Решил, что это наконец продрал зенки Пехтура.

Как же не вовремя! И сам я хорош – чем ухватиться за счастливую возможность, трусливо промедлил…

Но это не Вертун! Кто-то другой подошел к Душечке со спины!

Поднять тревогу я не успел. Чужак приставил нож к горлу Душечки.

– Развяжи его, – велел он мне.

Я только стоял и хлопал глазами, и тогда он пустил немножко крови.

– Развязывай!

Я завозился с узлами.

Вот тут-то и решил наконец проснуться Вертун.

Едва ли бедный олух сообразил, что происходит. Он на негнущихся ногах вышел на свет, протирая глаза и что-то бормоча. Державший Душечку мужик развернулся и ткнул его ножиком, который держал в левой руке. А потом тем же самым ножом ударил Душечку, начавшую поворачиваться к нему, и почти одновременно метнул в меня другой нож, тот, которым ей угрожал.

Он попал в бедро. Лезвие вошло глубоко, я почувствовал, как оно ударило в кость. Грязный пол в конюшне распахнул объятия и прыгнул мне навстречу. Парень выдернул нож из Душечки и подскочил к нашему сидящему гостю, чтобы разрезать его веревки.

А потом изготовился рассечь мне глотку.

– Эй! – завопил Кен. – Не вздумай! Они не собирались меня мочить.

– Они уже второй раз суют рыло в наши дела! Хотят нас обчистить! Я их предупреждал…

– Давай найдем мой мешок и свалим отсюда, пока не вернулись остальные.

Я бы, наверное, расцеловал Кена, если бы мог шевелиться. Эх, где же ты, моя былая резвость!

Его приятель взглянул на меня:

– Передай суке, что это ее последний шанс. Не отвяжется – чик! – Он провел окровавленным ножом у себя перед горлом.

Кен схватил мешок, найденный мною в переулке, и вышел вместе со своим спасителем.

Когда за ними затворились ворота конюшни, я стиснул зубы и выдернул проклятый нож. Кровью еще не истек, значит большие вены не задеты. Я подполз к Душечке. Она была бледна, ее мутило от боли, но мне было велено сначала заняться Пехтурой.

Тот еще дышал, но я прикинул, что не смогу поддерживать в нем жизнь, о чем и сказал Душечке. Она ответила:

– Мы должны что-то сделать.

Мы, конечно, сделали. Что именно, объяснить не возьмусь.

В конюшню ворвался Ворон:

– Поймали! Можно не волноваться, пока… Ящик! Что тут стряслось?

За Вороном ввалились и остальные, в том числе заново плененные. Я рассказал. Пока я этим занимался, из храма вернулся наш маленький разведчик и сообщил, что Изгой приказал обыскать весь город и найти бригадира Уайлдбранд и неизвестных, изображающих из себя его гвардейцев.

Боманц и Молчун постарались как могли уменьшить наш урон, потом все мы отправились наружу. Там уже падал снег.