Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

Тут Вин судорожно вздохнула – и все исчезло. Ее охватила буря чувств, она ощущала смущение и бессмысленность произошедшего. В комнате не было стульев, поэтому Вин опустилась на пол, прислонилась спиной к стене и обхватила руками колени.

Кельсер подошел, присел рядом, положил руку на плечо.

– Все в порядке, Вин.

– Что это было? – шепотом спросила она.

– Золото и атиум дополняют друг друга, как и остальные парные металлы, – объяснил Кельсер. – Атиум дает возможность заглянуть в будущее, пусть только в ближайшее. Золото действует сходным образом, только показывает прошлое. Или по крайней мере иной вариант тебя самой, если бы в прошлом обстоятельства сложились по-другому.

По телу Вин пробежала дрожь. Зловещее чувство – видеть сразу два собственных тела, ощущать себя двумя разными людьми… Ей было не по себе, мысли путались.

К счастью, все быстро проходило.

– Если что, напомни мне, что тебя надо слушаться… По крайней мере, когда речь идет об алломантии.

Кельсер усмехнулся:

– Я как мог старался уберечь тебя от девятого металла. Но ты и сама бы все узнала. Ничего, ты справишься.

Вин кивнула:

– Да… уже почти прошло. Но это не видение, Кельсер. Это было на самом деле! Я могла коснуться себя, другой себя!

– Да, золото вызывает сильные ощущения, – согласился Кельсер. – Но второй тебя здесь не было… по крайней мере, я никого не видел. Это просто галлюцинация.

– Но атиум дает не галлюцинацию, – возразила Вин. – Тени на самом деле показывают, что вскоре сделает человек.

– Верно, – кивнул Кельсер. – Я, по правде говоря, не знаю. Золото – странная штука, Вин. Не думаю, что кто-нибудь его понимает. Мой учитель, Джеммел, говорил, что золотые тени – это те, кто не существовал на самом деле, но мог бы существовать. Личность, которой ты стала бы, если бы не сделала определенного выбора. Конечно, Джеммел был немного чокнутым, так что я не знаю, стоит ли верить его словам.

Вин подумала, что вряд ли захочет в ближайшее время разбираться с золотом. Она вообще надеялась, что ей никогда не придется его поджигать. Она осталась на полу, стараясь привести себя в порядок, а Кельсер вернулся к окну. Постояв немного, он высунулся наружу.

– Что, пришел? – спросила Вин, поднимаясь на ноги.

Кельсер кивнул.

– Может, останешься здесь и отдохнешь немножко? – предложил он.

Вин отрицательно покачала головой.

– Ну ладно, – сказал Кельсер, выкладывая на подоконник все металлическое: часы, напильник и прочие мелочи. – Пошли.

Они не стали выбираться через окно – Кельсер хотел остаться незамеченным, хотя в этой части Закоулков было так пустынно, что Вин не понимала, о чем он беспокоится. Они спустились по шаткой лесенке и крадучись вышли на улицу.

Дом, выбранный Маршем для встречи, был в еще худшем состоянии, чем тот, где они сидели в ожидании. Входная дверь отсутствовала, от нее осталось несколько гнилых досок на полу. В прихожей пахло пылью и сажей, и Вин наморщила нос, чтобы не чихнуть.

Человек, стоявший в дальнем конце комнаты, обернулся на звук.

– Кел?

– Да, это я. И Вин.

Когда Вин подошла ближе, она заметила, что Марш щурится, напряженно всматриваясь в темноту. Было странно наблюдать за ним, прекрасно видя все вокруг, но зная, что для Марша они всего лишь тени. Дальняя стена здания частично обвалилась, и в помещение свободно проникал туман, почти такой же густой, как снаружи.

– У тебя татуировки братства! – воскликнула Вин, уставившись на Марша.

– Само собой, – ответил Марш привычным сухим голосом. – Я сделал их еще до того, как пристал к каравану. Без них я не смог бы притвориться неофитом.

Татуировки были скромными и выдавали в нем поручителя самого низшего ранга, однако этот рисунок невозможно было с чем-либо спутать. Темные линии, окружавшие глаза, зигзагами разбегались в стороны. И еще среди них выделялась одна особенная линия – толстая, ярко-красная, идущая вниз. Вин узнала ее: такие татуировки носили поручители, принадлежавшие к кантону инквизиции. Марш не просто проник в братство, он сумел пробраться в самый опасный его кантон.

– Теперь они у тебя на всю жизнь, – вздохнула Вин. – Такие заметные… Куда бы ты ни пошел, каждый узнает в тебе либо поручителя, либо мошенника.

– Что ж, такова плата, Вин, – тихо сказал Кельсер.

– Это не имеет значения, – возразил Марш. – Все равно я недолго протяну. Давайте поспешим. Мне нужно идти. У поручителей хлопотливая жизнь, так что у меня всего несколько свободных минут.

– Хорошо, – кивнул Кельсер. – Судя по всему, внедрение прошло благополучно?

– Все нормально, – сухо ответил Марш. – Даже как-то слишком хорошо… я ведь думал, что буду выделяться из группы. Я исходил из того, что не прошел пятилетней подготовки, как другие новички, и потому окажусь в невыгодном положении. И я постарался осторожно расспросить других, чтобы точно представлять себе будущие обязанности. Но похоже, я уже знал о братстве больше некоторых и был лучше подготовлен. Преланы это заметили.

Кельсер рассмеялся:

– Ты всегда умел добиваться своего.

Марш тихонько фыркнул:

– Как бы то ни было, мои знания – не говоря уже об искусстве охотника – помогли мне завоевать определенную репутацию. Я не уверен, конечно, что мне нравится пристальное внимание преланов. Моя легенда, которую мы так старательно сочиняли, выглядит довольно хлипкой, когда на тебя смотрят инквизиторы.

Вин нахмурилась:

– Ты сказал, что ты туманщик?

– Конечно, – ответил Марш. – Братство, в особенности кантон инквизиции, охотно привлекает к работе знатных охотников. Я оказался востребованным, и это удерживает их от того, чтобы копаться в моем прошлом. Они рады были заполучить меня, несмотря на то что я заметно старше большинства новообращенных.

– Кроме того, – сказал Кельсер, – ему необходимо было сообщить, что он туманщик, чтобы попасть в самое сердце братства. Большинство поручителей высокого ранга – туманщики, и они благосклонно относятся к себе подобным.

– И у них есть на то причины, – быстро продолжил Марш. – Кел, братство обладает куда большими знаниями и умениями, чем мы предполагали.

– О чем ты?

– Они умело используют туманщиков. Просто отлично. У братства есть опорные пункты по всей столице – их называют «точками гашения». В каждой постоянно дежурит пара гасильщиков, и их единственная обязанность – распространять вокруг угнетающее воздействие, сглаживать и подавлять чувства всех, кто находится поблизости.

Кельсер зашипел сквозь зубы:

– И сколько их?

– Десятки. Особенно много их в трущобах скаа. В братстве знают, что над скаа постоянно издеваются, но хотят, чтобы все продолжалось и дальше.

– Проклятье! – воскликнул Кельсер. – Я всегда чувствовал, что скаа в Лютадели более забитые, чем в других местах, и меня это удивляло. Теперь понятно, почему нам так трудно было рекрутировать солдат. На людей постоянно давят гасильщики!