Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

– Но… – Вин от разочарования скрипнула зубами. – Но это негодный конец для такой истории, Сэйзед!

Управляющий улыбнулся:

– Поосторожнее, госпожа! Если привыкнете много читать, пожалуй, рискуете стать ученой.

Вин покачала головой:

– Нет, если все книги заканчиваются так!

– Если вас это утешит, – сказал Сэйзед, – то знайте: не только вы разочарованы содержанием дневника. В нем нет почти ничего такого, что могло бы пригодиться мастеру Кельсеру… и, конечно, там нет ни слова об одиннадцатом металле. Я даже чувствую себя немножко виноватым, потому что пользу из книги в итоге извлек только я.

– Но о религии Терриса там тоже особо не говорится.

– Верно, там сказано совсем немного, – согласился Сэйзед. – Но если честно, то это «немного» – куда больше, чем мы знали до сих пор. Я только того боюсь, что не сумею передать эти сведения. Я должен переслать копию перевода дневника туда, где мои братья и сестры, хранители, смогут ее найти. Жаль ведь, если полученные знания умрут вместе со мной.

– Не умрут, – сказала Вин.

– Вот как? Неужели моя леди внезапно превратилась в оптимистку?

– А неужели террисиец неожиданно стал пессимистом? – парировала Вин.

– Он всегда им оставался, я думаю, – с легкой улыбкой сказал Сэйзед. – И именно это делало его плохим дворецким, – по крайней мере, в глазах большинства хозяев.

– Тогда они были просто дураками! – искренне воскликнула Вин.

– Я склонен думать так же, госпожа, – ответил Сэйзед. – Но нам лучше вернуться в особняк. Вас не должны видеть в саду, когда придет туман.

– Я же все равно потом опять выйду.

– Среди рабочих многие не знают, что вы рожденная туманом, госпожа, – напомнил Сэйзед. – Лучше, я думаю, и дальше хранить это в секрете.

– Да, я знаю, – кивнула Вин. – Давай вернемся.

– Мудрое решение.

Они не спеша пошли назад, наслаждаясь сдержанной красотой восточной части сада. Трава здесь была аккуратно подстрижена, и редкие кусты подчеркивали ее строгое очарование. Южная часть сада выглядела эффектнее: там росли деревья и другие экзотические растения, протекал ручеек. Но восточный сад привлекал своей безмятежностью и простотой.

– Сэйзед? – тихо окликнула Вин.

– Да, госпожа?

– Все изменится?

– Что вы имеете в виду?

– Вообще все, – сказала Вин. – Если мы не погибнем в ближайший год, члены команды станут строить новые планы. Хэм, может быть, вернется к семье, Докс и Кельсер задумают очередную эскападу, в лавке Колченога поселятся другие туманщики… Даже эти сады, которые обходятся так дорого, будут принадлежать кому-то другому.

Сэйзед кивнул:

– Не исключено, что так и будет. Но если все пойдет как надо, то на следующий год, возможно, Лютаделью будут править мятежники-скаа.

– Возможно. Но и тогда все изменится.

– Такова жизнь, госпожа, – сказал Сэйзед. – Мир постоянно меняется, и это правильно.

– Да, я понимаю, – со вздохом согласилась Вин. – Мне просто хочется… Мне действительно нравится жить здесь, Сэйзед. Нравится наша команда, нравится учиться у Кельсера. Мне нравится ездить на балы с Элендом, нравится гулять по саду с тобой. Я не хочу, чтобы это менялось. Не хочу, чтобы моя жизнь опять стала такой, как год назад.

– Такого не случится, госпожа, – сказал Сэйзед. – Все должно измениться к лучшему.

– Сомневаюсь, – тихо возразила Вин. – Кельсер намекал, что мое обучение почти окончено и в будущем мне придется тренироваться в одиночестве. А что касается Эленда, то он даже не подозревает, что я скаа и моя задача – постараться погубить его семью. И если даже Дом Венчер падет не по моей вине, он все равно рухнет… Я знаю, Шэн Элариэль что-то замышляет, а мне никак не удается проникнуть в ее замыслы. И это только начало. Мы решили выступить против Последней империи. Мы, наверное, проиграем… если честно, я просто не представляю иного исхода. Мы будем сражаться, постараемся сделать что-то хорошее, но к чему это приведет? А те из нас, кто останется в живых, до самой смерти будут вынуждены скрываться от инквизиторов. Все изменится, Сэйзед, а я ничего не могу сделать, чтобы не допустить этого.

Сэйзед ласково улыбнулся.

– Тогда, госпожа, – негромко сказал он, – просто наслаждайтесь моментом. Думаю, будущее преподнесет вам немало сюрпризов.

– Может быть, – неуверенно согласилась Вин.

– Не теряйте надежды, госпожа. Думаю, вы заслужили немного удачи. До Вознесения Вседержителя существовал маленький народ, который называли асталзи. Эти люди утверждали, что каждый человек рождается с определенным запасом несчастий. И когда с асталзи случалась беда, они считали, что им повезло, ведь после этого их жизнь могла стать только лучше.

Вин вскинула брови:

– Звучит немного наивно.

– Я так не думаю, – возразил Сэйзед. – Асталзи были весьма развитым народом, они успешно соединяли религию и науку. Они считали, например, что разные цвета связаны с разными вариантами счастливой судьбы, и умели подробнейшим образом описывать свет и цвет. Именно от них мы многое узнали о старом мире. Они разработали спектр цветов и небо описывали, например, как темно-голубое, а растения – как зеленые, только всевозможных оттенков. Но не в этом дело. Их философия весьма мудра, и они много рассуждали об удаче и судьбе. По их мнению, бедность есть признак того, что вскоре придет благополучие. Это подошло бы вам, госпожа: перемены не всегда к худшему, бывает и наоборот.

– Не знаю, – с сомнением произнесла Вин. – Я хочу сказать, если количество несчастий ограниченно, не может ли быть ограниченным и количество удачи? Каждый раз, когда со мной происходит что-то хорошее, я начинаю думать, что здесь-то все и закончится.

– Хм… Полагаю, это зависит от точки зрения, госпожа.

– Как ты можешь быть таким оптимистом? – спросила Вин. – Ты вылитый Кельсер.

– Не знаю, госпожа, – пожал плечами Сэйзед. – Возможно, наша жизнь была не такой тяжелой, как ваша. А может, мы просто глупее.

Вин замолчала. Они гуляли по извилистым тропинкам, вовсе не спеша в дом.

– Сэйзед, – заговорила наконец Вин, – когда ты спас меня, в ту ночь, под дождем, ты ведь воспользовался ферухимией?

Сэйзед кивнул:

– Конечно. Инквизитор сосредоточился на вас, и я сумел подкрасться к нему сзади и ударить камнем по голове. В тот момент я был во много раз сильнее обычного человека. От моего удара он врезался в стену и, полагаю, сломал несколько костей.

– И все? – спросила Вин.

– Вы разочарованы, госпожа? – улыбнулся Сэйзед. – Ожидали чего-то более эффектного?

Вин кивнула:

– Ну да… Просто ты никогда не говоришь о ферухимии. От этого она кажется очень загадочной.

Сэйзед вздохнул:

– На самом деле мне нечего скрывать, госпожа. О главной особенности ферухимической силы – способности накапливать и восстанавливать воспоминания – вы уже знаете. А остальные мои умения не слишком отличаются от дара усиливать себя за счет пьютера и олова. Хотя иные выглядят чуть более странно, – например, ферухимик может стать тяжелее или изменить свой возраст, но это слабо помогает в бою, поверьте.