Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

Дверь открылась, вернулся мрачный скаа с полной бутылкой вина. Он поставил бутылку и стакан на стол перед Бризом, отошел в другой конец комнаты к отверстию в стене и принялся наблюдать за происходящим в столовой.

– Зато это отлично вознаграждается, – сказал Бриз с улыбкой и, подмигнув Вин, наполнил стакан.

Вин просто не знала, что думать. Слова Бриза казались жестокими, но она помнила уроки Рина. Если она не овладеет этой силой, другие будут использовать свою силу против нее. Она осторожно подожгла медь – медленно, как учил Кельсер, – чтобы закрыться от воздействий гасильщика.

Дверь снова распахнулась, и в проеме появилась знакомая фигура в жилете.

– Привет, Вин! – воскликнул Хэм, взмахнув рукой. Он подошел к столу, посмотрел на бутылку.

– Бриз, ты же знаешь, что у мятежников нет денег на такие штуки.

– Кельсер возместит им убытки, – небрежно отмахнулся Бриз. – Я просто не могу работать, когда в глотке сухо. Как обстановка?

– Все спокойно, – ответил Хэм. – Но на всякий случай я оставил на углу ищеек. Запасной выход – через люк вон в том углу.

Бриз кивнул, а Хэм обернулся и посмотрел на подмастерья Колченога.

– Ты держишь завесу, Коббл?

Юноша кивнул.

– Вот и хорошо, – сказал Хэм. – Ну тогда все. Остается только ждать, когда объявится Кел.

Бриз посмотрел на карманные часы:

– Он должен прийти с минуты на минуту. Я попрошу кого-нибудь принести тебе стакан?

– Нет, спасибо, – ответил Хэм.

Бриз пожал плечами и отхлебнул вина. Какое-то время все молчали.

– Итак… – произнес наконец Хэм.

– Нет, – перебил его Бриз.

– Но…

– Как бы то ни было, мы не хотим это слушать.

Хэм многозначительно посмотрел на гасильщика:

– Даже не рассчитывай, что я поддамся, Бриз.

Бриз возвел глаза к потолку и сделал еще глоток.

– В чем дело? – спросила Вин. – Что ты хотел сказать?

– Вот только не надо его поощрять, дорогая! – воскликнул Бриз.

Вин нахмурилась и посмотрела на Хэма. Тот улыбался. Бриз вздохнул:

– Ну хорошо, только меня не впутывайте. Я не настроен участвовать в пустом споре.

– Не обращай на него внимания, – сказал Хэм, придвигая стул ближе к Вин. – Итак, я в раздумье. Пытаясь свергнуть Последнюю империю, мы делаем нечто хорошее – или нечто плохое?

Вин помолчала и осторожно спросила:

– А какая разница?

Хэм, похоже, был ошарашен, а Бриз ухмыльнулся и с одобрением заметил:

– Достойный ответ.

Хэм бросил на Бриза возмущенный взгляд, потом снова повернулся к Вин.

– Очень большая, – сказал он.

– Ну, – снова заговорила Вин, – я, вообще-то, думаю, что это хорошее дело. Последняя империя столетиями угнетает скаа.

– Верно, – согласился Хэм. – Но есть проблема. Вседержитель – божество, правильно?

Вин пожала плечами:

– Какая разница?

Хэм уставился на нее во все глаза. Вин скорчила недовольную гримасу.

– Ладно, ладно. Братство утверждает, что он бог.

– На самом деле, – встрял Бриз, – Вседержитель лишь частица бога. Он – осколок вечности, не всеведущий или вездесущий, но просто независимая часть божественного сознания.

Хэм вздохнул.

– Мне казалось, ты не хотел участвовать в разговоре.

– Я просто уточняю, – отмахнулся Бриз.

– В любом случае, – продолжал Хэм, – бог есть творец всего сущего, верно? Он есть некая сила, которая определяет законы вселенной, и, как следствие, является источником безукоризненной этики. Ему присуща абсолютная моральность.

Вин недоуменно моргнула.

– Ты видишь дилемму? – спросил Хэм.

– Лично я вижу идиота, – пробормотал Бриз.

– Я запуталась, – сказала Вин. – А в чем проблема-то?

– Мы утверждаем, что творим добро, – пояснил Хэм. – Но именно Вседержитель – поскольку он бог – определяет, что есть добро. А значит, выступая против него, мы на самом деле творим зло. Но поскольку он совершает дурные поступки, не следует ли в данном случае считать зло добром?

Вин нахмурилась.

– Ну? – спросил Хэм.

– Думаю, ты доведешь меня до головной боли, – сообщила Вин.

– А я предупреждал, – напомнил Бриз.

Хэм вздохнул:

– Но думаешь ли ты хотя бы, что над этим стоит поразмышлять?

– Не уверена.

– А я уверен, что не стоит, – сказал Бриз.

Хэм покачал головой.

– Похоже, никому тут не нравятся достойные, разумные беседы.

Мятежный скаа, стоявший у отверстия в стене, встрепенулся:

– Кельсер пришел!

Хэм недовольно скривил губы и встал.

– Я должен обеспечить безопасность периметра. Подумай над моими словами, Вин.

– Ладно… – пробормотала Вин, когда Хэм вышел.

– Иди сюда, Вин, – сказал Бриз, поднимаясь. – Тут есть дырка для наблюдения. Будь умницей, принеси мой стул.

Бриз даже не оглянулся, чтобы проверить, выполнит ли Вин его просьбу. Она помялась, не зная, что делать. В ней горела медь, так что Бриз не мог воздействовать на нее, но… Вздохнув, она взяла оба стула и перенесла их к стене. Бриз показал ей длинную узкую щель, через которую было видно обеденный зал.

Там за столами сидели кучки грязных скаа в коричневых рабочих куртках и поношенных плащах. Унылого вида люди с испачканными сажей лицами, они, все как один, горбились. Однако то, что они пришли на встречу, говорило об их желании выслушать Кельсера. Йеден устроился за отдельным большим столом. На нем была обычная рабочая куртка в пятнах сажи. Вин обратила внимание, что свои вьющиеся волосы он коротко подстриг.

Вин ожидала, что Кельсер торжественно появится в дверях, но он просто тихо вышел из кухни. Сначала он остановился возле стола, за которым сидел Йеден, и вполголоса обменялся с ним парой слов, а потом прошагал дальше и встал так, чтобы его видели все.

Вин впервые видела Кельсера в столь заурядной одежде. Он надел коричневую куртку, как скаа, и ржаво-коричневые свободные штаны – такие были на большинстве присутствующих. Однако его наряд был чистым. Ни пятнышка сажи на куртке и штанах, и к тому же, хотя костюм и был сшит из той же ткани, что и все вещи скаа, Вин не нашла ни единой заплатки, ни единого разошедшегося шва. Он заметно отличался от рабочих, но, как поняла Вин, его привычный костюм был бы здесь и вовсе неуместен.

Он заложил руки за спину, и постепенно собравшиеся умолкли. Вин напряженно смотрела в щель, гадая, способен ли Кельсер успокоить целую толпу голодных людей, просто встав перед ними? Может, он воспользовался алломантией? Ведь Вин, несмотря на тлевшую в ней медь, ощущала присутствие Кельсера.

Когда в обеденном зале стало совсем тихо, Кельсер заговорил.

– Наверное, все вы слышали обо мне, – сказал он. – И если бы моя история была вам безразлична, вы не пришли бы сюда.

Бриз, сидевший рядом с Вин, сделал глоток вина.

– Гашение и разжигание не похожи на другие формы алломантии, – тихо сказал он. – С большинством металлов получаешь противоположные результаты, когда толкаешь или тянешь. Но при работе с чувствами может получиться один и тот же итог независимо от того, будешь ты гасить людей или, наоборот, разжигать их. Это не относится к крайним эмоциональным состояниям – к всепоглощающей страсти либо к полному отсутствию чувств. Однако в большинстве случаев не имеет значения, какую из двух сил ты используешь. Люди отнюдь не металлические болваны – в них одновременно уживаются десятки разных чувств. И опытный гасильщик способен приглушить все эмоции, кроме той единственной, которую он хочет сделать преобладающей. – Бриз обернулся и попросил: – Руд, отправь в зал служанку в голубом, пожалуйста.