Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

«Лестиборнес, – вспомнила Вин. – Его зовут Лестиборнес. Я в лавке Колченога».

Лестиборнес вскочил:

– Ты очнулась!

Вин попыталась заговорить, но только закашлялась, и юноша поспешно подал ей воды. Вин сделала несколько глотков, скривившись от боли в животе. Вообще-то, она чувствовала себя так, словно ее молотили дубинками по всему телу.

– Лестиборнес, – прохрипела она наконец.

– Теперича не совсем, – возразил подросток. – Кельсер велел звать меня по-другому, я нынче Призрак.

– Призрак? – переспросила Вин. – Да, тебе подходит. Я долго спала?

– Две недели, – с готовностью ответил юноша. – Погоди-ка.

Он неуклюже выбежал из комнаты, и Вин услышала, как он зовет кого-то.

«Две недели?»

Она отпила из чашки, пытаясь привести в порядок воспоминания. В комнату просачивались лучи красноватого полуденного солнца. Вин поставила чашку на столик и провела руками по телу. Она сразу обнаружила широкую повязку.

«Ну да, меня пырнул инквизитор, – вспомнила она. – Я должна была умереть».

Вин оглядела себя. Та сторона тела, которой она ударилась о крышу при падении, представляла собой сплошной синяк, уже слегка выцветший. Кроме него, нашлись еще десятки ушибов и кровоподтеков. Вин чувствовала себя ужасно.

– Вин! – воскликнул Доксон, входя в спальню. – Ты пришла в себя!

– Я бы так не сказала, – со стоном ответила Вин, натягивая одеяло и откидываясь на подушку.

Доксон хмыкнул, подошел ближе и сел на стул Лестиборнеса.

– Что ты помнишь?

– Почти все, – сказала Вин. – Мы прорвались во дворец, но там оказались инквизиторы. Они напали на нас, и Кельсер сражался… – Вин умолкла и посмотрела на Доксона. – А Кельсер… он?..

– В порядке, – ответил Доксон. – Отделался куда легче, чем ты. Он хорошо знает дворец, мы ведь три года назад составили подробный план, и он…

Вин нахмурилась, когда Доксон вдруг умолк.

– Что?

– Знаешь, он сказал, что инквизиторы, похоже, не очень-то стремились убить его. С ним сцепился только один, а двое погнались за тобой.

«Почему? – недоуменно подумала Вин. – Может, они решили сперва уничтожить более слабого противника? Или есть другая причина?»

Она сосредоточилась, вспоминая события той ночи.

– Сэйзед, – сказала она наконец. – Он спас меня. Инквизитор почти добил меня, но… Доксон, кто он такой?

– Сэйзед? Ну, на этот вопрос, наверное, он лучше ответит сам.

– А он здесь?

Доксон покачал головой:

– Нет, ему пришлось вернуться в Феллис. Бриз и Кел набирают солдат, а Хэм уехал на прошлой неделе проверить, как дела в нашей армии. Он вернется через месяц, не раньше.

Вин кивнула. Ей захотелось спать.

– Допей воду, – предложил Доксон. – В ней есть кое-что, что снимет боль.

Вин допила до дна и снова провалилась в сон.

Когда она проснулась, рядом был Кельсер. Он сидел на стуле возле кровати, обхватив руками колени, и смотрел на нее в слабом свете лампы. Вин открыла глаза, и Кельсер улыбнулся:

– С возвращением!

Вин тут же потянулась к чашке.

– Как наши дела?

Кельсер пожал плечами:

– Армия растет, Рену начал закупать оружие и припасы. Твое предложение относительно братства оказалось удачным… мы нашли Ферона и почти договорились, как протащить в братство своего человека.

– Марш? – спросила Вин. – Он сам пойдет на это?

– Он всегда видел в братстве нечто притягательное, – ответил Кельсер. – И если скаа вообще может сыграть поручителя, то лучше Марша никто не справится.

Вин задумчиво кивнула, делая еще глоток. Кельсер изменился. Перемены были едва заметными… в манере говорить, в жестах… Они произошли за время ее болезни.

– Вин, – неуверенно заговорил Кельсер, – я должен извиниться. Я едва не убил тебя.

Вин тихонько фыркнула.

– Ты тут ни при чем. Я сама вынудила тебя взять меня с собой.

– Но я-то не должен был соглашаться, – возразил Кельсер. – Я ведь сначала хотел прогнать тебя – так и следовало поступить. Так что прими, пожалуйста, мои извинения.

Вин чуть заметно пожала плечами.

– А что я буду делать теперь? – спросила она. – Игра ведь продолжается?

Кельсер улыбнулся:

– Само собой. Как только встанешь на ноги, вернешься в Феллис. Мы уже распустили слух, что леди Валетт заболела, но не может же она болеть так долго. И чем скорее ты покажешься перед гостями, тем лучше.

– Если надо, я поеду завтра! – воскликнула Вин.

Кельсер усмехнулся:

– Сомневаюсь, что это хорошая идея. Отдыхай пока.

Он встал, собираясь уйти.

– Кельсер? – окликнула Вин, заставив его остановиться и оглянуться.

Вин не сразу сумела сформулировать то, что хотела сказать.

– Во дворце… инквизиторы… Мы не так уж неуязвимы.

Она покраснела: собственные слова показались ей глупыми. Но Кельсер рассеянно улыбался. Похоже, он понял, что Вин имела в виду.

– Да, Вин. Мы вовсе не неуязвимы, – тихо ответил он.

Вин изучала окружающий пейзаж из окна кареты. В экипаже, присланном из особняка Рену, леди Валетт как бы отправилась на прогулку в Лютадель. На самом деле Вин села в экипаж, когда тот ненадолго остановился возле лавки Колченога. Но теперь занавески на окнах кареты были раздвинуты, и весь мир мог видеть леди Валетт – если, конечно, хоть кому-то было до нее дело.

Карета ехала в Феллис. Кельсер оказался прав – Вин пришлось еще три дня провести в лавке Колченога, прежде чем она почувствовала себя готовой к путешествию. Отчасти Вин не спешила еще и потому, что с ужасом думала, как будет втискиваться в платье со всеми этими синяками, ушибами и раной в боку.

Однако она чувствовала себя достаточно здоровой, чтобы вернуться к делу. Ей не нравилось валяться в постели, в этом было что-то неправильное. Такого долгого отдыха ворам не полагалось: воры или быстро возвращаются к работе, или умирают. Тем, кто не может добыть средства к существованию, нет места в воровском мире.

«Оказывается, некоторые люди живут по-другому», – думала Вин.

И это открытие все еще вызывало в ней странное чувство неловкости. Для Кельсера и остальных не имело значения, что Вин зря ест их хлеб; они никак не воспользовались ее слабостью, наоборот, всячески заботились о ней, постоянно дежурили возле ее постели. Самым бдительным и неутомимым оказался молодой Лестиборнес. Вин, конечно, не помнила этого, но Кельсер сказал, что юноша часами не отходил от нее, пока она лежала без сознания.

Как понять мир, в котором главарь шайки переживает за своих людей? На дне каждый сам отвечал за себя, и слабых просто оставляли умирать, если они мешали другим зарабатывать на жизнь. Если же кто-то попадался в лапы братства, его предоставляли собственной судьбе и только надеялись, что он никого не выдаст. А тот, кто подвергал подельников опасности, мог винить в последствиях только себя.