Марк Ньютон - Разбитые острова

– Сэр, он довольно тяжелый, – пожаловался один.

– Правда? Подождите, сейчас я вам помогу. – И Лан шагнула к трем солдатам, которые посмотрели на нее искоса. Фулкром улыбнулся, когда Лан взялась за дохлое чудовище и, закрыв глаза и сосредоточившись, вызвала из глубин своего тела силу. Труп неведомой твари начал отделяться от мостовой, и вскоре солдаты уже помогали ей, чтобы не опозориться. Так, все вместе, они довольно скоро повернули тяжеленного монстра со спины на живот.

– Спасибо за помощь, ребята. – Лан подмигнула солдатам и отошла к Фулкрому. Те нерешительно вернулись в оцепление, бормоча что-то себе под нос.

Несмотря на кровь, обильно пропитавшую шерсть твари, Фулкром не мог избавиться от ощущения, что что-то тут не так.

– Странно, – сказал он Бринду. – На теле нет никаких следов ранений, и все же крови наверняка было очень много – пока ее не убрали, конечно. Так что, если только эта тварь не отрыгнула каким-то образом всю эту кровь – а это тоже маловероятно, потому что тогда обычно бывает характерный запах, которого я здесь не чувствую, – то тогда ее подбросили сюда специально: показать, будто она издохла здесь, хотя я думаю, что это произошло в другом месте. И вот еще, смотрите. – Он присел над лапой безобразного трупа, – кожистая, с огромными когтями, она лежала раньше рядом с телом мальчика. – Если тварь действительно убила того мальчугана, то где раны, где хотя бы одна царапина? Нет никаких признаков борьбы. Ни у жертвы, ни у преследователя не вырвано ни куска плоти, а между тем трупное окоченение уже налицо… Нет, командующий, вы как знаете, а мне это не нравится.

Фулкром наклонил голову набок, показывая, что хотел бы поговорить с Бриндом в сторонке, и тот послушно шагнул за ним.

– Все, что я здесь вижу, говорит мне об одном: кто-то хотел, чтобы трупы увидело как можно больше людей, вот почему и место выбрали именно это – многолюдный ирен. Они тут как на сцене. Кто-то в этом городе хочет, чтобы люди считали: монстр пришел сюда, чтобы убивать. Однако этот вывод влечет за собой новые вопросы. И первый из них такой: где они взяли труп чудовища?

– У меня есть на этот счет одно подозрение, – пробурчал Бринд, но подробнее объяснять не захотел.

– В самом деле?

– Я подчеркиваю – это всего лишь мое соображение. В городе есть фабрика, специализирующаяся на подобных продуктах. Можете начать задавать свои вопросы оттуда, хотя я не понимаю, зачем им могло понадобиться участвовать в подобной постановке.

– Почему бы и нет?

– Они деловые люди. И на многое пойдут ради того, чтобы подобные издержки производства никогда не попадались на глаза публике. Нет, им совсем не на руку, чтобы эта тварь валялась тут в таком виде.

Фулкром кивнул.

– Буду очень вам признателен, сэр, если вы поподробнее расскажете мне и об этой фабрике, и о том, чем они там занимаются, когда мы вернемся в цитадель. А пока вопрос номер два: у кого бы и где бы ни был приобретен этот труп, почему его оставили здесь в таком виде? Зачем кому-то понадобилось устраивать этот спектакль? Какая тут может быть выгода? По всей вероятности, это событие планировалось как первое в цепи других событий, иначе зачем стараться ради одного-единственного представления?

Бринд оглядел ирен, который тем временем полностью вернулся к нормальной жизни.

– Учитывая многолюдность и общедоступность места, можно предположить, что главной целью спектакля было заставить людей заговорить о нем, а еще, вероятно, внушить им страх перед монстром.

– А для чего и кому это может быть нужно? – спросил Фулкром. – Вы ведь знаете этот город лучше меня.

– Виллирен всегда был узлом противоречий, – признал Бринд. – С тех пор как кончилась война, я считал, что старые раздоры остались в прошлом вместе с ней и что теперь люди боятся лишь самой войны.

– То есть захватчиков с севера, я прав? – спросил Фулкром.

– Верно.

– А как насчет пришельцев, их присутствие не беспокоит людей?

– Вполне возможно, что существа, живущие в лагере к югу от городских стен, также внушают горожанам тревогу.

– Я их понимаю. – Фулкром кивнул. – Как по-вашему, никто в городе не мог подобным образом заявить о своем неприятии существующего положения вещей?

– Людям придется научиться справляться со своими страхами, и чем раньше, тем лучше.

– Если я чему-то и научился за свою жизнь, то лишь одному: никогда не следует недооценивать волю народа. Она может оказаться непобедимой, особенно когда ее захватит какая-то идея.

Бринд вздохнул и снова глянул на труп:

– Как вы думаете, вы сможете найти того, кто это сделал? После Джокулла мое доверие к вам безгранично.

– Постараюсь. Однако я вынужден просить вашего разрешения собрать команду – сначала, видимо, из волонтеров, все равно ведь нам понадобятся люди для новой инквизиции, а потом, может быть, и уцелевшие члены старой инквизиции присоединятся.

– На вашем месте я не стал бы с ними связываться. Начните с нуля. Ищите умных честных людей. – Потом, шагнув к драгунам, Бринд сказал: – Слушайте меня, парни: с этого момента делом занимается следователь Фулкром, а вы выполняете все его приказы. Поняли?

Дружное «сэр» стало ему ответом.

– Вот и хорошо. – Бринд повернулся к Фулкрому. – Если у вас возникнут с ними какие-то проблемы, обращайтесь прямо ко мне. Теперь это все ваше.

Вернувшись в цитадель, Фулкром первым делом попросил выделить ему под кабинет какое-нибудь прохладное помещение в полуподвале. Бринд уже и сам присмотрел в подвале, под кухнями, целую анфиладу комнат и комнаток, которые и предложил теперь Фулкрому. В некоторых из них еще стояли ящики с провизией и вином, запасенные в крепости в дни штурма города, и, пока беззаботные драгуны вытаскивали и уносили их прочь, Лан с Фулкромом принялись обживать новую территорию.

В самое дальнее от предполагаемого кабинета Фулкрома помещение перетащили труп с ирена. Солдаты обложили его мешками со льдом, чтобы он перестал разлагаться и не провонял весь подвал.

Лан и Фулкром долго возились с ним: разглядывали, делали заметки, пока Фулкрома не посетила простая, но гениальная мысль – разослать гонцов, пусть приведут любых докторов, каких только удастся найти. Те пришли, но долго сопротивлялись, говоря, что не хотят освидетельствовать никаких монстров, но Фулкром прямо из кожи лез, чтобы их задобрить, и все же добился своего.

Правда, согласилась лишь одна женщина – пухлая коротышка, бывшая медсестра, она неплохо рисовала и, похоже, искала, чем заполнить свои дни; осматривая зверя, она напевала себе под нос так беззаботно, точно пекла булочки на своей кухне. Она поднимала ему лапы, рылась в шерсти, поворачивала из стороны в сторону голову и все время рисовала, так что Фулкром, решив, что в ближайший час он ей не понадобится, оставил ее с трупом наедине. Вернувшись, он сразу спросил, не нашла ли она каких-нибудь повреждений, на что женщина отвечала отрицательно. Обнаружились только неглубокие царапины, которые, вполне вероятно, возникли, когда тело волокли по твердой неровной поверхности – например, по булыжной мостовой. Ее отчет подтвердил все подозрения Фулкрома.