Ольга Ясницкая - Кодекс скверны. Разжигая Пламя

Часто по вечерам Керс размышлял, каково им там, в замке: как живут, о чём мечтают, вспоминают ли вообще о нём. Странно, что Семидесятый ни слова ему не передал. Может, и не до того было, но гаденькое чувство несправедливости всё равно подтачивало изнутри. Вдруг он больше им не нужен? Свыклись, что теперь их трое, а может, и совсем забили на семью? И ладно Слай с Твин, они всегда вместе, а вот Харо в одиночку совсем одичает.

Вспомнилось, как завязалась дружба с ним, ещё в Южном Мысе. Сорок Восьмому тогда и тринадцати не было. Угрюмый малёк, всегда сам по себе, маску почти не снимал. Жили они в разных загонах и не особо пересекались, а потом их перевели в часть к старшим, тогда и скорешились – общий враг объединил.

Старшаки там сильно зарвались, младшим очень непросто приходилось. Бывало, по нескольку суток без еды оставляли. Особенно сильно доставалось Харо – за то, что огрызался, не прогибался ни под кого. Этим, наверное, и привлёк к себе внимание Керса. Вдвоём отбиваться стало проще, но выгребали по полной, да так, что порой в лазарете неделями торчали. Потом уже подловили главного той шайки и отделали его так, что тот едва не скопытился, но намёк всё же всосал – больше к ним не лезли.

В Регнуме было проще, да и опыт со старшаками имелся, но выводы Керс сделал ещё в Южном Мысе: самое важное – тот, кто рядом. Даже на охоте от напарника зависит, выживут ли в туннелях или в Пустошах. Что тогда говорить об остальном.

Мельчайшие осколки льда кружили в грациозном танце, сливались, разрастались стеклянными лепестками, превращаясь в изящную хрупкую ловушку для солнечных лучей, один из которых ещё в процессе рождения был захвачен, обращён в радугу и скован в ледяном плену.

Сверкнув семицветом, снежный лепесток закружился и мягко опустился на землю к собратьям, сливаясь с белым полотном.

Подняв глаза, Девятая наблюдала за медленно покачивающимися верхушками сосен на фоне белоснежных скал с чёрными прожилками. Гигантскими светлячками мерцали окна домов: то вспыхивали ослепительно-жёлтым, то трепетали свечами на ветру.

Стоило сконцентрироваться на Нём, и безумная пляска красок и теней мгновенно стихла, уступив место новым формам. Рядом медленно проявлялся силуэт, пока едва различимый, но Девятая сразу почувствовала – это Он. Позади послышался заливистый смех, рыжее пятно промелькнуло справа, понеслось к фигуре, постепенно обретающей очертания.

Девятая ступала по снегу беззвучно, не оставляя следа. С каждым шагом Его образ становился всё отчётливее. Теперь она легко могла различить шрам от ожога на щеке и янтарные глаза, насмешливо смотрящие на огненноволосую девчонку, не прекращающую самозабвенно хохотать.

Приблизившись, Девятая принялась внимательно рассматривать Его лицо. Тёмная щетина на подбородке, номер над правой бровью, почти отсутствующую из-за рубцов, губы выразительные, манящие…

Внизу живота разлилось обжигающее желание, сильное, непреодолимое, утоление которого для неё станет истинным освобождением.

«Где же ты, малыш? – прошептала она. – Покажи мне».

Видение начало рассеиваться. Девятая подождала некоторое время, надеясь, что оно вернётся, но кроме темноты ничего не осталось.

Чёрт! Она распахнула глаза. Желание продолжало терзать, по телу растекалась волнительная нега. Значит, связь ещё сильна, и причина не в хисте, а в расстоянии. Мальчишка слишком далеко, места неизвестные, ничего примечательного за всё время так и не удалось разглядеть.

Может быть, он прячется у дикарей? Не мешало бы разузнать, где есть чёрные скалы. Возможно, рядом с Безмолвными лесами, хотя уверенности мало, бывать там довелось лишь однажды и то проездом.

Девятая обвела взглядом пустующую казарму. Нужно отвлечься, отключиться от связи хотя бы ненадолго. Ещё не доводилось терпеть больше двух недель, и этот мальчишка стал настоящим испытанием – мучительным, но таким будоражащим воображение. Она с особым удовольствием предвкушала грядущую встречу: как же повеселится, когда наконец выйдет на его след!

Представив, что сделает с ним, прежде, чем убить, Девятая довольно улыбнулась. Сила, ведущая её к жертве, опьяняла любого одним касанием, тут же превращая в податливую игрушку даже самого стойкого.

Обычно она старалась сразу убивать цель, обрубая связь, но попадались и те, с кем хотелось поразвлечься, и Девятая иногда позволяла себе такое удовольствие. Но этот раз обещал быть особенным…

«Я найду тебя, малыш! Обязательно найду!»

Двери загона распахнулись. Свет, ворвавшийся в сумрак, заставил зажмуриться.

– А, это ты, – она тяжело вздохнула, предчувствуя очередной утомительный разговор. – Я даже успела соскучиться по тебе, милый.

Вошедший остановился у её койки, нависнув тенью. Вскинув голову, Девятая посмотрела на него: губы недовольно поджаты, брови нахмурены, колючий взгляд пронизывает насквозь. Его можно смело назвать привлекательным – нос с аккуратной горбинкой, волевой подбородок, только вот глаза… слишком холодные, жестокие.

– Есть новости?

– Пока никаких, – она непринуждённо откинула прядь волос со лба.

Он резко схватил её за подбородок и сдавил пальцами, намеренно побольнее:

– Из-за тебя я торчу в этой дыре уже второй месяц. Ты просто бесполезная тварь!

Девятая впилась ногтями ему запястье. С лёгкостью отведя руку, она поднялась и прижалась к Вихрю всем телом:

– Наберись терпения, милый, добыча-то не из лёгких.

– У меня нет времени на это, – голос немного смягчился, но холод серых глаз продолжал пронизывать зимним ветром.

– Ты же слышал, что сказал хозяин, – с наигранной досадой произнесла она, приблизившись к его губам настолько, что чувствовала горячее дыхание. – Право, не возвращаться же с пустыми руками! Доверься мне, красавчик, рано или поздно мы выйдем на них.

– Если что-то случится с моей сестрой, я утоплю тебя в твоей же поганой крови, – он говорил тихо, но оттого слова его прозвучали ещё более грозно.

«Или я тебя, милый, – усмехнулась она про себя. – Или я тебя…»

– Ничего ей не будет. Ты же знаешь, как она дорога хозяину, – Девятая коснулась его щеки языком, медленно заскользила им к губам.

Со стороны казалось, его не трогали ни заверения, ни ласки, но она чувствовала, как сердце его билось всё сильнее.

– Оставь свои игры при себе, ищейка, – голос Вихря был полон презрения.

– Игры? – она слегка прикусила ему нижнюю губу. – Никто с тобой не играет, сладкий. Разве тебе не понравилось в прошлый раз? Или бережёшь себя для своей ненаглядной сестрички?

– Что ты сказала?! – схватив за волосы, он запрокинул её голову назад. – Ещё раз заикнёшься об этом…

Девятая тихо рассмеялась: