Анатолий Махавкин - Звери у двери

– Не знаю, – Оля пожимает плечами, – возможно, вся эта суета вообще не имеет к Роберту никакого отношения.

– Хорошо, – я киваю, – сегодня я обязательно оставлю парочку и как следует их допрошу.

– В живых никого не оставлять, – граф словно засыпает и его голова клонится всё ниже, – все они – опасные фанатики, способные распространять еретические идеи. Убейте всех и возвращайтесь, нужно обсудить очень серьёзные вещи.

– Чем тут у вас так воняет? – вдруг спрашивает Галя и спрыгивает на пол, трансформируя одежду в короткий полушубок, шорты с меховой оторочкой и лохматые унты. – Весь дворец провонял!

Графа словно пружиной подбрасывает, и в его тусклых глазах мелькает странное выражение. На мгновение мне кажется, будто неустрашимый Симон испуган.

– Выгребные ямы переполнились, – скрипит он и протирает лицо морщинистой ладонью, – вовремя не уследили, и теперь приходится устранять последствия. Виновные понесли наказание.

Он… оправдывается? Нет, с ним определённо не всё в порядке. Не в силах терпеть этот фарс, я поднимаюсь. Последние годы чувство неловкости в общении с людьми становится привычным, но сегодняшнее поведение графа переходит все границы. Точно так же после Вронского побоища невнятно бормотал Роберт, ошеломлённо взирая на груды трупов вражеского войска.

Последний случай войны с Власью. После этого правители соседних государств предпочитали отдавать всё по доброй воле, будь то спорная территория или выгодный контракт на торговлю. На радостях наш сюзерен ухватил столько, что оказался не в силах удержать. Семь последних лет Влась лихорадит: на окраинах – бунты, среди аристократов – недовольство, а теперь ещё и Дети свободы. Страна летит ко всем чертям.

– Уходим, – тихо говорю я, направляясь к дверям, – навестим Наташу.

Девочки следуют за мной, не потрудившись попрощаться с хозяином кабинета, и Симон остаётся один: седовласый морщинистый старик за огромным столом. На пороге я оборачиваюсь и встречаю тусклый взгляд, наполненный… Чем? Страхом? Ненавистью? Не понимаю. Мы дали графу всё, о чём он мечтал, и даже много больше. Почему он ненавидит нас?

И вновь пустынные коридоры. Слуги совершенно распустились, позволив пыли посеребрить высокие стулья, изящные шкафчики и огромные зеркала. Кроме того, вездесущая вонь буквально выедает глаза. Королевский дворец в таком же упадке, как сам король и его страна.

Я распахиваю тяжёлую дверь и останавливаюсь на пороге, не спеша входить. Непроницаемые занавеси опущены, и в огромном помещении нет ни единого лучика света. Мрак и холод.

Наташа неподвижно лежит на своей кровати, и её широко распахнутые глаза изучают запределье. Девушка ни на что не реагирует. И так уже третий день. Хорошо хоть перестала кричать. От её жалобных воплей мне хотелось бежать, куда глаза глядят. Как же всё глупо вышло…

Илья, сидевший у изголовья, поднимается и подходит к нам. Парень выглядит утомлённым. Оно и не удивительно: с самого происшествия он ни на шаг не отходит от Наташки. Молодец. Я бы так не смог.

– Никаких изменений, – Илья морщится, – Я пытался с ней говорить, но это – бессмысленно. Такое ощущение, будто в теле вообще никого нет. Пустая оболочка.

– Может, именно так мы и умираем? – спрашивает Галя и в её голосе звучит тень ужаса: – Она же холодная, как ледышка, и не шевелится!

Илья только пожимает плечами. Его явно не тревожит предположение Галины. Я прислушиваюсь к себе. Боюсь ли я смерти? Нет. Жизнь – прекрасна, и умирать нет никакого желания, но страха нет. Что ж, если это действительно наша смерть, встретим её спокойно и с достоинством.

– Королева вернулась? – вдруг спрашивает Илья, и в ответ на моё недоумение поясняет: – Видел её карету у входа. Кажется, там ещё был Витя.

Виктор?

Королевская библиотека – самое тихое и безлюдное место во всём дворце. Мало кого из дворян интересуют покрытые пылью тяжёлые тома, устало развалившиеся на стеллажах и вращающихся полках. Здесь можно отыскать всё, что угодно: новые издания, щеголяющие печатным шрифтом и цветными гравюрами; древние фолианты с рукописным текстом и примитивными рисунками, и даже абсолютно дряхлые свитки с выцветшими буквами, на языках, неведомых подавляющему большинству.

Когда я ощущаю усталость от всего и всех, я всегда иду сюда. Приятно сидеть в уютном полумраке, неторопливо вкушая описания дальних стран и городов, сравнивая их с собственными впечатлениями. Почти всегда чтение напоминает выслушивание смешных анекдотов, особенно в сочетании с дурацкими картами, щеголяющими надписями типа: «Здесь никто не живёт» или «Здесь обитают монстры» и даже «Здесь кончается божья суша и океан».

Сегодня мне попалась историческо-богословская ерунда, под кратким наименованием: «Основы». Какой-то из давно умерших священников, раздуваясь от собственной важности, пытался давать пояснения к канонической книге местных святош «Беседы с Господом». Автор то съезжал на резкую критику своих коллег, то принимался истерически обвинять еретиков и язычников, временами сваливая всех в одну общую кучу. К середине опуса становилось понятно: во всём мире существует лишь один истинно верующий – автор этой книги.

Дверь в библиотеку тихо скрипнула, и я поднял голову, уставившись на бледного от страха лакея, мнущегося около входа. Дьявол, ведь специально же поставил болвана снаружи, чтобы никто не смог мне помешать! Так какого чёрта? Впрочем, только очень важная причина могла вынудить слугу преодолеть ужас перед гневом сверхъестественного существа. Перед моим, то есть.

Тяжело вздохнув, я поманил пальцем, заметив, как просияла от радости белая потная физиономия.

– Господин, – слуга согнулся, едва не воткнувшись лбом в дощатый пол, – прошу прощения, за беспокойство, но вас спрашивает какой-то человек. По виду, из простолюдинов.

– Ну и на кой он мне сдался? – прошедшее раздражение очень быстро возвратилось. – Как он вообще сумел пройти во дворец? Как там у вас принято – всыпьте ему плетей и гоните прочь. А если ты ещё раз помешаешь – убью.

Лакей тяжело сглотнул, обретая цвет безупречного алебастра. Уж кто-кто, а обитатели королевских апартаментов хорошо знали, как легко мы отправляли людей на встречу с их богом. Наташа утверждает, что это мобилизует и дисциплинирует.

– Г-господин, – о, начал заикаться, – человек сказал, будто он ваш знакомый. Вроде бы когда-то вы его хорошо знали.

Может, кто-то из людей Ножика? Последнее время он не часто просит меня о помощи, да и немудрено: ведь под его крылышком оказалась вся преступная рать Лисичанска. Впрочем, до меня дошли слухи о крупных разногласиях между бандитами и лидерами строительной гильдии.