Кирстен Уайт - Моя душа темнеет

Где может спрятаться султан?

Раду щелкнул пальцами:

– Гарем!

Выражение ужаса на лице Лады стало еще более выразительным.

Мехмед нахмурился.

– Но они и туда могут нагрянуть.

– Там ведь твоя мать, да?

Мехмед кивнул:

– Но мы почти не общаемся.

Политика гарема была такой же сложной и запутанной, как политика двора, если не хуже. Несмотря на то что гарем был самостоятельным сообществом, женщины могли оказывать невероятное влияние на самых могущественных мужчин империи, что превращало их в политическую силу, с которой стоило считаться. Самой влиятельной женщиной в гареме – и, следовательно, в империи, – была мать султана. Раду никогда с ней не встречался, но главный евнух отмечал ее тонкий ум.

– В случае твоей смерти твоя мать потеряет больше всех, поэтому она тебя защитит, – сказал Раду. – Охранники там – евнухи, а не янычары. Мы будем в безопасности, и ты сможешь начать расследование.

Мехмед сжал его плечо.

– Да! Спасибо, Раду!

– Нет! – Лада покачала головой, ее взгляд стал диким. – Я не могу туда пойти! Если женщина войдет в гаремный комплекс, она становится собственностью султана!

Мехмед высунулся из окна, через которое они пролезли, желая убедиться, что путь свободен.

– Я сделаю так, что на тебя это не распространится, Лада, и…

– Это неважно! Все узнают, на меня повесят ярлык твоей наложницы, и…

Раду взял ее руку, которая все еще висела в воздухе, обвинительно указывая на Мехмеда, и сжал ее ладонь.

– И на тебе нельзя будет жениться? Какая трагедия! Я-то знаю, как ты мечтаешь выйти замуж за какого-нибудь второстепенного представителя османской знати, милая сестрица.

Она, наконец, взглянула ему в глаза. Ее взгляд был по-прежнему лихорадочным и бешеным.

– Но я буду принадлежать ему.

– Думаю, наш Мехмед достаточно умен для того, чтобы никогда от тебя ничего не требовать, верно?

Непринужденно произнеся эти слова, Раду с игривой улыбкой повернулся к Мехмеду. Возможно, все дело было том, что в комнате было темно, или в том, что они пережили столь бурную ночь, но на лице Мехмеда застыла гримаса… разочарования? Боли? Затем вымученная, искусственная улыбка пробилась на его лицо, и он кивнул. Грудь Раду в этот момент сжалась от тревоги, страха и пронзительной, горькой ревности.

Он подавил ее. Их преследовали убийцы. Лада зарезала человека. Нужно было спешить. Он молча произнес молитву и пошел первым, медленно спустившись по резной каменной стене дворца на землю. Мехмед следовал за ним, дальше – Лада. Раду прокладывал путь, крался через сады, выбирая самые густые тени.

– Откуда ты так хорошо знаешь дорогу к гарему? – удивился Мехмед. – По-моему, ты чувствуешь себя более уверенно, чем я.

Раду вспыхнул и почувствовал желание защититься, хотя в тоне Мехмеда не было ничего обвинительного.

– Я знаком с главным евнухом. У него удивительная коллекция карт, и я иногда к нему захожу. Ты знал, что он родился в Трансильвании?

Тон Мехмеда был напряженным, но довольным:

– Знал, и, если честно, это же относится к трети самых влиятельных мужчин в моем правительстве.

– О. Верно. – Хотя именно Раду придумал для них лучший способ оказаться в безопасности, все равно все всегда знали больше него. Он остановился у ворот охраны, у бокового входа в обширный гаремный комплекс. На посту стоял евнух, в темноте ночи его белый тюрбан выделялся ярким пятном. Во время своего первого прихода сюда Раду попробовал заметить разницу между евнухами и некастрированными мужчинами, но кроме как по голосу, который у евнухов был не таким низким, как у других мужчин, но все же не таким высоким, как у женщин, он не мог отличить одного от другого.

Стражник, которого Раду уже видел, поднял голову и с любопытством посмотрел на Раду, прежде чем заметил за его спиной Мехмеда. Он поклонился до земли, затем замер, готовый выполнить любые указания.

Мехмед не удостоил его взглядом и прошел мимо. Раду кивнул, и мужчина посмотрел ему вслед. Мехмед без стука вошел во внешние покои главного евнуха.

Несмотря на поздний час они прождали в комнате не более минуты, прежде чем к ним вышел главный евнух. Это был мужчина лет сорока, с морщинистой кожей и размытыми чертами, как будто его лицо так и не решило, кем хочет стать. Он поклонился Мехмеду, затем выпрямился и улыбнулся Раду, после чего скользнул взглядом по запятнанной кровью одежде Лады.

– Чем могу служить вам, мой султан?

– Мне нужно увидеться с валиде-султан. И переночевать здесь.

– Конечно. Чью компанию вы предпочитаете?

Раду потребовалось время, чтобы осознать, как непринужденно главный евнух задал этот вопрос. И еще мгновение – чтобы понять, что это означает. Его лицо вспыхнуло от смущения и любопытства. Это что же – Мехмед приходил сюда регулярно? И наслаждался преимуществами своего положения как султана? Сколько наложниц он успел собрать за столь короткий срок? Была ли у него жена? В исламе существовали правила касательно того, сколько жен позволено иметь мужчине, но для султанов делались исключения.

И каково это было – быть с ним? Любили ли они его? Ждали ли целыми днями в надежде его увидеть?

Раду взглянул на Ладу, чтобы узнать, задается ли она теми же вопросами. Она нахмурилась и, не мигая, смотрела на дальнюю стену. Они протерли ее лицо и руки, но следы крови все еще оставались. Она выглядела дикой и яростной и совсем не была похожа на наложницу. По крайней мере, она выглядела не так, как, по мнению Раду, должны выглядеть наложницы.

Раду представлял наложниц такими, какой была его няня – по-матерински нежными и ласковыми, вечно занятыми шитьем или какими-то домашними хлопотами. Он знал, что их предназначение в другом, но каждый раз, когда он пытался представить себе это , картина выходила туманной и скомканной.

В голосе Мехмеда чувствовалось напряжение.

– Не этой ночью. Я здесь по делам. Приготовьте комнату и для моих спутников. Ладе потребуется ванная.

– Должен ли я попросить прислугу проводить ее в новую комнату?

– Нет! – воскликнул Мехмед так резко, что главный евнух вздрогнул. – Нет. Она здесь в качестве гостьи, а не в качестве… жительницы. Засели нас в крыло для охраны.

– И никому не сообщайте, что мы здесь, – добавил Раду, не зная, дозволено ли ему говорить, но боясь, что Мехмед из-за рассеянности забудет об этом упомянуть.

Мехмед бросил на него благодарный взгляд.

– Да. Мое дело касается только валиде-султан, и никто – даже мои стражники, если будут спрашивать – не должен знать, что мы здесь.

Главный евнух кивнул, затем еще раз поклонился и вышел из комнаты заниматься приготовлениями. Плечи Мехмеда поникли. Он закрыл лицо руками и опустил голову. Лада обнаружила засохшую кровь на ладони и теперь с остервенением оттирала ее о свои юбки. Кажется, тот факт, что ее юбки были покрыты пятнами крови, ее не беспокоил. Раду стоял между нею и Мехмедом, не зная, что каждому из них нужно, но подозревая, что им обоим нужно одно и то же.