Кирстен Уайт - Моя душа темнеет

– Скорее уж она перепутала, приняв твое хозяйство за одну из своих тонких иголок.

Николае расхохотался так громко, как никогда в жизни, да еще и несколько раз ударил ее по плечу. Она откинулась назад, потянулась и усмехнулась своему другу.

– Могу показать тебе его, если хочешь. – Николае широко развел руки. – Ты легко теряешь сознание?

– У меня не очень хорошее зрение. Мне потребуются какие-нибудь линзы, чтобы разглядеть столь крошечный предмет.

Несколько солдат ударили по столу, а один даже упал со стула, то ли напившись вусмерть, то ли от хохота. Иван, который невзлюбил Ладу, когда она победила его в борьбе в тот день, когда познакомилась с Николаем, наклонился вперед.

– А вот эти предметы не такие уж и маленькие. – Он вытянул руку, схватил левую грудь Лады и больно сжал ее.

Не успела она отреагировать, как Николае оттолкнул Ивана, приложил его головой об стол и скинул на пол. Вмяв лицо Ивана в утрамбованный грязный пол, Николае прорычал:

– Лада – одна из нас. А мы не обращаемся друг с другом в такой манере. Понял?

Иван прорычал в знак согласия. Николае вернулся за стол и улыбнулся своей легкой улыбкой, но тяжелая тишина отравила атмосферу. Такого с Ладой никогда прежде не случалось, но она подозревала, что была обязана этим Николае. Сколько времени он пресекает эти попытки? Сколько всего ему пришлось сказать вдали от ее ушей? То, что Николае приходилось ее защищать, свидетельствовало о том, что она не одна из них, и никогда ею не будет, несмотря на все его заверения. Она чувствовала это, она знала, что никогда не станет их ровней. Она всегда будет сама по себе.

Взгляд Ивана, когда он с трудом поднялся с пола, обещал ей неспокойное будущее.

На его взгляд она ответила, не мигая.

Раду смотрел, как к крепости приближается караван, и ждал, задохнувшись от радостного возбуждения. В центре каравана двигалась прекрасная повозка, с двадцатью янычарами и парой конных евнухов, что показалось Раду странным. Однако присутствие евнухов объяснилось, когда дверь повозки отворилась, и показался другой член семьи султана, а не тот, с кем Раду так отчаянно жаждал воссоединиться.

Из повозки вышла Хюма. Отвращение отразилось на ее лице, когда она осмотрела лежащую под ними и жмущуюся к реке Амасью. Раду, вспомнив, какой была их последняя встреча, исполнился тревоги.

– Раду! Ну надо же, как ты вырос! – Она протянула руки, и Раду взял ее руки в свои, не зная точно, как ее приветствовать.

– Отлично выглядите.

Она рассмеялась, низким и хриплым смехом, как дыхание, наполненное дымом.

– Внешность обманчива. Он не со мной, так что прекрати смотреть через мое плечо.

Раду улыбнулся фальшивой улыбкой.

– Что привело вас в Амасью, если вы вернулись не с Мехмедом? – Ему хотелось лишь одного: спросить у нее, когда вернется Мехмед и почему он задерживается. Но он чувствовал, что сохранять спокойствие очень важно.

– Я здесь по семейным делам.

– Но… Мехмед еще в Эдирне? Какие семейные дела у вас тут без него?

Хюма на мгновение задержала взгляд на его лице, затем рассмеялась.

– Ты действительно почти ничего не знаешь о жизни моего сына? Сладкий мальчик. – Она потрепала его по щеке. Ее ладонь была сухой и мягкой. – Пойдем, проводи меня внутрь. Мы все нагоним. Позови свою очаровательную сестру, чтобы мы воссоздали наш счастливый союз.

– Она, должно быть, с янычарами. С тех пор как они вернулись, я ее почти не вижу.

Хюма издала странный горловой звук, но ничего не сказала. После того как она заселилась в одни из самых лучших покоев в крепости, Раду пошел искать Ладу. Он мог бы послать за ней, но ему не хотелось оставаться одному в компании Хюмы. Тайна между Ладой и ним ощущалась как бремя, но, тем не менее, это был союз. А с присутствием здесь Хюмы он стал похож на угрозу.

Прибывшие с Хюмой янычары разгружали вещи.

– Можешь показать нам казармы? – спросил один из них.

– Я как раз туда иду. Следуйте за мной. – Он повернулся, чтобы показать солдату дорогу, но застыл на месте, пытаясь вспомнить, откуда он его знал. У мужчины было круглое лицо, полные губы и редкие зубы. Это предвещало грузное тело, но у мужчины, напротив, было худощавое телосложение и длинные конечности. Теперь Раду был почти с него ростом, и он понял, что мужчина на самом деле гораздо моложе, чем он его помнил.

Лазарь озадаченно улыбнулся.

– Мы знакомы?

– Я искал тебя с тех самых пор, как мы приехали сюда! Поверить не могу! – Раду схватил Лазаря за плечи, и лицо янычара осветилось теплой, открытой улыбкой, когда-то давно дарившей Раду успокоение и уют.

– Маленький мальчик из конюшен! Не может быть!

– Что ты здесь делаешь?

– Меня перевели в отряд Ильяша. Нас всех перевели.

– Как здорово! Я так рад тебя видеть. Правда. – Раду не мог отвести взгляда от лица Лазаря, не мог поверить, что его друг, потерянный так много лет назад, вернулся. Это слегка смягчило острую боль от разочарования и несбывшейся надежды на возвращение Мехмеда.

– Обычно мое присутствие не вызывает такой радости. Мне даже захотелось снова исчезнуть из твоей жизни на несколько лет, просто для того, чтобы удивить тебя еще раз. – Лазарь обхватил Раду рукой за плечи, и они вместе пошли к казармам.

Вскоре Лазарю пришлось уйти, чтобы решить логистические задачи, но он пообещал, что они будут часто видеться. Возбужденный от радости, Раду нашел Ладу. Его настроение резко испортилось, когда он вспомнил, зачем он ее искал.

– Хюма приехала, – сказал он без предисловий.

Лада вздрогнула и отложила в сторону саблю, которую затачивала.

– Мехмед?

– Нет. Она хочет нас видеть.

– Я не хочу ее видеть.

– Лада, – сказал Раду, и Лада покорно опустила голову. Она, как и Раду, знала, что Хюма всегда могла получить от них все, что хотела.

Когда Раду и Лада вошли в гостиную, Хюма сидела, держа в руках огромный лоскут с искусной вышивкой. Она подняла голову и широко улыбнулась.

– Лада, дорогая! У тебя есть нити?

Раду не понял, почему Лада расхохоталась так невесело, на грани истерики.

– Нет, – ответила она, качая головой. – У меня нет нитей. Ни одной.

В ответ на выходку Лады Хюма лишь подняла бровь и смерила ее взглядом с ног до головы, будто Лада была крошкой на полу.

– Вижу, ты не оставила стремления стать мужчиной.

– У меня нет желания быть мужчиной, – огрызнулась Лада, овладев собой.

– Однако ты носишь шаровары и тренируешься с янычарами.

– Да, потому что в противном случае я буду сидеть в этой комнате вместе с вами, невидимая, поглощенная шитьем и стареющая. Как странно, что я выбрала другой путь.

Хюма щелкнула языком.

– В том, чтобы быть женщиной, заключена огромная власть. Ты упускаешь свои возможности. Я бы могла сделать с тобой очень многое, если бы ты мне позволила.