Сергей Пациашвили - Крещение Новгорода. Часть 2

– Опять про меч Сорочинского Мастера?

– Нет… то есть, да, но не про это. Я хотел спросить твоего разрешения самолично убить Сорочинского Мастера, его собственным мечом.

– Ты так ненавидишь своего вождя?

– Я всех там ненавижу. Они все были несправедливы ко мне столько лет. Позволь мне сделать это, воевода, ни о чём больше не прошу.

Василий задумался, ища подвоха в его словах. В конце концов, в этом не было никакого нарушения договора, и воевода дал своё согласие, лишь бы этот филин отстал от него. В лесу, в котором ехали богатыри, пахло сыростью и свежестью, ветки хрустели под копытами множества коней, приближающих к высокой горе. Созерцая такое величие, богатыри на время застыли от удивления и не смотрели, куда несут их кони. Гора была величественна и стара, она представляла собой огромный холм, который, возможно, когда-то был пологим, но его склон искусственно сделали крутым, и лишь с одной стороны оставили довольно узкий проход, по которому в ряд могли проехать не больше пяти всадников. Да и то, подъём был настолько тяжёлым, что подниматься можно было только пешком. Гора была покрыта травой, большими валунами, даже густыми деревьями. Наконец, Будислав велел богатырям остановиться. Дальше идти было нельзя, их непременно бы заметили. Нужно было дождаться темноты. И витязи стали располагаться на привал. Садко по своему обыкновению взял Авдотью за талию и спустил на землю. Она чем-то напоминала ему Алёну, такая же умная, красивая и невероятно гордая. Только в отличии от Алёны в Авдотье была какая-то загадочность, которой она сама себя окружала. Отвечала вопросом на вопрос, говорила намёками, многое не договаривала, будто скрывала какие-то секреты. Она любила загадывать загадки, и эта таинственность манила к ней ещё больше, не смотря на всё, что богатырь о ней уже знал. Едва только Садко спустил её на землю, как услышал чей-то тревожный возглас:

– Кровососы!

Богатырь тут же взялся за лук и повесил через плечо колчан с осиновыми стрелами.

– В чём дело? – спрашивал он у Хомы Горбатого.

– Упырей нашли, целое логово, – отвечал богатырь, убегая с топором на перевес. Богатыри устроили упырям настоящую облаву. Одни верхом на конях окружали их, били кнутами и кололи копьями, а другие пешими встречали убегающих. Садко щедро рассыпал свои стрелы и поразил уже кровососов числом немерено. Упыри меж тем прорывались куда-то в одно место, к огромному дубу. Здесь, возле дерева их уже окружили окончательно и всех перебили. Тут-то и подъехал к ним на коне Васили Буслаев.

– Это, наверное, вахрамеевы, – предположил воевода, – он тут много всяких чудовищ против Сорочинской горы выпустил.

– О, никак сам Василий Буслаев пришёл на Сорочинскую гору встречать свою смерть, – послышался скрипучий голос с земли. Богатыри оглядывались по сторонам, но так и не могли найти того, кто это говорил.

– Твой путь подходит к концу, Вася, – продолжал голос, – это гору тебе не взять, ты проиграешь.

Воевода спешился и взял свою палицу. Сколько не оглядывался он по сторонам, никого не мог увидеть. Внезапно в кустах раздался шорох, а затем в сапог богатыря что-то вцепилось зубами. Василий с омерзением тряхнул ногой и отбросил в сторонку кусающуюся человеческую голову.

– Не пинай меня, Вася, – заговорила голова, – я прежде был воином не хуже тебя, а, может, и получше.

– Это же Голова, – набросился Садко на стоящих рядом с ним товарищей, – та самая Голова.

Изо рта головы торчали почерневшие клыки, выдающие в ней принадлежность к проклятому племени упырей.

– В последнее время упыри часто нападали на Сорочинскую гору, – пояснил Будислав, – их посылал Вахрамей.

– Так эта мерзость тоже служит Вахрамею? Не понимаю, почему упыри подчиняются отрубленной голове.

– Упыри поклоняются всему слабому и немощному. Если бы у него были руки и ноги, они, пожалуй, любили бы его меньше.

– Скоро твоя голова, Вася, будет лежать рядом со мной, – говорил Голова, – ты погибнешь, в этом можешь не сомневаться.

– Как его убить? – спрашивал Василий у Будислава.

– Это какой-то злой дух, – отвечал чародей, – его нельзя убить, можно только изгнать, но у нас нет на это времени.

Тогда воевода с силой пнул голову ногой, и она улетела далеко в лес.

– Тьму, чертовщина, – выругался Костя Новоторжанин, – поскорее бы уже забраться на эту гору.

– Предупреждаю, подъём будет очень непростым, – вымолвил волшебник.

Лицо Кости выражало неподдельное отвращение. Такое тесное соприкосновение с нечистой силой не на шутку пугало его. Пожалуй, он был единственным, кто серьёзно отнесся к словам Головы о предстоящей смерти Василия. Вряд ли злой дух стал бы говорить такое напрасно. Здесь крылась какая-то тайна. А меж тем, Голова богатырей больше не беспокоила. Они дождались темноты и начали своё восхождение на гору. Коней путники оставили в лесу и пешим шагом следовали за своим проводником. Но пошли они не к горной тропе, на которой их бы непременно заметили бы, а в другую сторону, к крутому склону, который нельзя было преодолеть даже если бы богатыри встали друг другу на плечи.

– Вон наш проход, – указал Будислав вверх, и богатыри увидели расположенную высоко пещеру, заросшую кустарником. Кустарник рос так удачно, что практически скрывал проход от лишних глаз. Но самая большая проблема была не в этом, а в том, что туда просто невозможно было подняться с земли.

– Я поднимусь на гору по дороге, – пояснил Будислав, – а потом дам вам верёвку. Ждите здесь.

Наступили минуты мучительного ожидания. Правда, Авдотья была в руках у богатырей, и они не беспокоились, что их проводник их предаст. Спустя время из кустарника действительно показалась голова Будислава, а затем на землю спустился канат.

– Только лезьте по одному, – вымолвил волшебник. Василий оглянулся на своих товарищей. Больше полутора тысяч человек. Да, подъём действительно обещал быть очень непростым и невероятно долгим. Через пару часов богатыри в уме стали уже подсчитывать. Если в минуту поднималось хотя бы два человека, то за всё это время в пещеру забралось всего лишь 240 человек. На дворе стоял уже май-месяц, ночи были короткими, к тому же, сорочинские мастера могли что-нибудь понять, хоть богатыри и старались говорить, как можно тише, а лучше и вовсе молчать. Нужно было поторапливаться. И вот иные уже стали залезать на канат сразу по двое, прочие же становились на плечи к другу и тянулись руками к пещере, откуда им подавали руки те, кто уже были там. При это раздавалось много посторонних шумов, сыпалась земля, начиналась суматоха.

– Думаю, они уже поджидают нас наверху, – говорил другу Костя, который был невероятно беспокоен в эту ночь.

– Не думаю, – отвечал ему Василий, – нас тут не видно, а шум можно списать на шум леса. Тут очень шумно по ночам. Звери разные лазают, упыри опять же, которых мы перебили. Но на горе же этого не знают.