Андрей Уланов - Оружейник

Когда очередь авиационного пулемета попадает в замкнутое пространство с людьми, результат, как правило, выглядит очень… неаппетитно. Если вы не каннибал, хотя и среди них могут попадаться брезгливые эстеты.

Все дело в количестве пуль. Когда-то солдату выдавали тридцать или сорок штук даже не на день боя — на всю войну. Но это было задолго до тех времен, когда в небесах завелись всякие противные жужжалки. Причем даже первые неуклюжие и хрупкие "этажерки" начала Великой Войны сбить было нелегко — просто потому, что по порхающей в воздухе цели довольно сложно попасть. И уже тогда народ начал активно задумываться о том, что привычных наземных пулеметов не очень-то хватает для цели, которую с трудом удается загнать в прицел на пару секунд. С появлением же генераторов Тесла все стало еще хуже: легко воспламеняющегося топлива на борту больше нет, один-два больших мотора заменили на много небольших. И тогда в поисках выхода кто-то начал поднимать ставки в виде больших калибров, громоздя на самолеты пушки побольше, а кто-то занялся повышением скорострельности. У Костореза, к примеру, одна из любимых игрушек двухствольный "гаст" и эти самые тридцать пуль он выплевывает за секунду. Хватит, чтобы спилить сосну или превратить человека в кровавые брызги. Я видел и первое и второе.

— Мартин…

Сосна, под которой я уснул, была вполне целая, да и тряс меня за плечо вполне живой человек. Просто дурацкий болезненно-тяжелый сон до того походил на явь, что даже проснувшись, я не сразу осознал границу между этими состояниями. К тому же, Тереса выглядела… иначе, чем я помнил.

— Ты что с собой сделала?

— Голову вымыла, — с очень довольным видом сообщила товарищ Гарза и резко мотнула упомянутой частью тела, позволив черному вихрю сначала взлететь, а затем вновь заструиться по плечам, — у Александра нашлась бутылка этой новомодной немецкой штуки для волос…

— У Князя? — удивленно переспросил я. Раньше Их Сиятельство как-то не ассоциировался у меня с особо пристальным вниманием к своей внешности. Хотя, с другой стороны, как верно сказал однажды Ковбой: «на фоне доктора мы все выглядим как drunk bums, что не делай».

— Да. И почему вы его зовете князем? Он же не выглядит аристократом. Такой… — Тереса задумалась, — широкий…

— Юмор у нас такой, — сказал я, решив, что про специфику грузинских князей пусть Их Сиятельство рассказывает как-нибудь сам. Тем более, что на утонченного европейского представителя высшего дворянства, как их в газетных шаржах рисуют, он и впрямь не очень похож. — Что еще случилось, пока я спал?

— Ничего. Самолет еще закидали ветками, как ты сказал.

— Это хорошо.

Вообще я проникся глубоким уважением к творению фирмы "Савойя-Маркетти". По прихоти судьбы самая опасная, первая очередь штурмовика пощадила людей — почти пощадила, убитый наповал испанец вряд ли бы со мной согласился. Но вот на приборной панели не осталось ни одного целого циферблата, внутренности рации напоминали подгоревший фарш, основной кабель к элеронам оказался перебит в двух местах и лишь наличие запасного спасло нас от последнего пике. Генератор Теслы тоже оказался прострелен, однако шипя и плюясь искрами, он выдержал еще час, пока мы пытались оторваться от штурмовика. Там за штурвалом был упрямый парень — хоть и отставая из-за частично выбитых движков, упорно тащился следом, наверняка при этом призывая на наши головы все кары господни… а также истребители со всей Испании. Что первым нам встретился облачный фронт, а не поднятые на перехват эскадрильи — это было еще одно чудо.

Голова ощущалась как нечто тяжелое и чужеродное — сон в этом смысле не помог, а скорее ухудшил дело. Сесть, уперевшись плечом в ствол дерева, я еще кое-как смог, а вот мысль о необходимости встать вызвала приступ тошноты. Хотя, казалось бы, с чего, ведь даже не ранен?

"Просто ты уже не мальчишка", ответил мне кто-то внутри, "не лихой юный красный кавалерист на вороном коне". Тот — навсегда остался в сибирских снегах, расстрелянный отступавшими каппелевцами. А все, что после… да было ли оно? Может, вся эта жизнь лишь последние видения угасающего мозга и на самом деле ты вовсе не полз по тому лесу, а просто лежал там же, где упал после залпа в упор?

— Ты в порядке? — Тереса, присев, с тревогой вглядывалась мне в лицо. — Точно не ранен.

— Все в порядке, — соврал я. — Просто… не проснулся еще толком.

— Может, кофе сварить? Солнце скоро будет садиться, небольшой дымок не заметят.

— А что, у нас и кофе имеется? — заинтересованно уточнил я.

— Даже сгущенное молоко. Пока ты дрых, я провела небольшую инвентаризацию. Вы, летуны, богато живете. Целый ящик всякой жратвы, даже шоколад есть…

Должно быть, нашла аварийный запас, предположил я. Транспортники наверняка летают и в Марокко. А там, если шлепнулся и разбита рация, то найти тебя могут далеко не сразу. Да и здесь, в Испании зимой в предгорьях Пиренеев можно в какой-нибудь горной долине разложиться так, что и сам не выберешься и найдут в лучшем случае ближе к весне, когда снег сойдет, а зелени еще не будет.

— Кофе, это хорошо, просто замечательно. Но сначала пусть Леви притащит мне карты из кабины.

— Только не слишком увлекайся работой, mi milagro barbudo[1]! — Тереса провела ладонью по щетине, которую я за последние пару дней и впрямь отрастил на зависть иным кабанам. — У меня после боя кровь кипит, так что я хочу с тобой сходить в лес… на разведку.

Все же мы, мужчины более… однозадачные, как говорит Мастер. Вот и сейчас, пока она не сказала, я вообще не думал даже в эту сторону, все мысли были заняты оценкой обстановки. А сейчас вдруг осознал, что и у меня… как она сказала? кровь кипит, да еще как.

— Ближе к ночи, bueno?

— Я запомнила…

Обещания в этом голосе… и в том, как она уходила… было столько, что я едва не передумал и не бросился следом с криком: " к черту все, пошли сейчас!".

Да уж. Уровень дисциплины, конечно, в отряде будет ниже точки замерзания. Две женщины, считай, две сложившиеся парочки, двое нетранспортабельных раненых, один испанец и один мальчишка, хрен-поймешь-чего-у-обоих-на-уме.

А хуже всего были сумки с деньгами. Два мешка, двадцатки с пятерками, считай тысяч двадцать пять одним только золотом, не считая серебра и меди. Монеты разных стран, разного износа… это вам не бумажки с номерами подряд, тут следов не найти. Это дом на берегу озера, счет в солидном банке, машина, прислуга… в общем, сытая и спокойная жизнь, пока мировая революция, наконец, не постучится в дверь мозолистыми кулаками. Правда — лишь для одного. Если на всех — сумма солидная, но выйти в рантье не хватит, разве что приподняться до уровня владельца ресторана или мастерской.