Андрей Уланов - Оружейник

Когда-то давным-давно, в детстве, я вообще не понимал, как такое возможно — изо дня в день садиться в одно и то же кресло, раскуривать сигару или трубку… как?! Когда вокруг яркий, полный чудес и совершенно неисследованный мир, стоит лишь делать шаг за калитку и ты сам себе Колумб, Магеллан и Ливингстон. И только когда тебя самого по этому миру вдоволь потаскает, с размаху швыряя мордой в грязь самых экзотических мест, начинаешь осознавать, что такое вот уютное кресло — далеко не самое плохое времяпровождение. Особенно если рядом будет кружка с холодным пивом и чтобы граморадио чего-то рядом наигрывало, а то…

Отложив недокуренную сигарету, я закрыл глаза и прислушался. Звук снова повторился — далекий, нечеткий, но вполне узнаваемый треск винтовочного выстрела. И еще раз… а вот чуть громче, это уже слитный залп как бы не десятка стволов.

Да какого чёрта?!

Забавно, но первый порыв был — схватить "фольмер" и бежать за Тересой. Я даже пробежал треть пути к сараю, прежде чем осознал, какую глупость собираюсь делать. Посмотрел на небо — авиации особо видно не было, лишь над морем виднелись какие-то белые точки, но это запросто могли быть и чайки, здесь они здоровые.

— Князь, ты ничего не слышишь?

Их Сиятельство прекратил свои любовные танцы и, нелепо застыв на одной ноге, прислушался. Как назло, как раз в этот момент пальба затихла.

— Ветер слышу. Прибой вроде…

Я только безнадежно махнул рукой. Дело было… присел, называется, в качалку отдохнуть.

Тут за спиной громко хлопнула калитка, холодно кольнув в груди слева — спустился безоружным, дурак эдакий. Но испуг был мимолетным, эти быстрые легкие шаги я уже научился отличать на слух. И…

— Ты что, марафон пробежала?

Тереса только мотнула головой, взметнув свой черный водопад — сказать что-то ей не хватило дыханья. Она и стояла с трудом, уперев руки в колени.

— Может, воды принести? — теперь уж даже Князь сообразил, что происходит что-то из ряда вон.

— К черту! — с хрипом выдохнула Тереса. — В городе восстание! Революция!

***

За несколько утренних часов Барселона преобразилась. Нет, конечно, с высоты это выглядело как и раньше, планировку городских кварталов с такой скоростью меняет лишь массированный артобстрел или бомбежка. Но вот внизу, на улицах, контраст был разительный. Все магазины, кафе и прочие лавки вплоть до самых крохотных были закрыты, металлические жалюзи опущены до земли, а улицы то и дело перегораживали баррикады, кое-где уже в рост человека. С материалом для их строительства проблем не было. Улицы Барселоны были вымощены булыжником, уложенным на щебень, милое дело — из булыганов строишь основание баррикады, а сверху мешки со щебенкой, пара часов работы и готово вполне приличное укрепление, которое и не поджечь с ходу и огонь легкого стрелкового вполне держит. Про такое и сказать не стыдно: "я дрался на баррикадах". Я вот тоже дрался, но то позорище из мебели да двух перевернутых телег даже вспоминать лишний раз неохота.

С флагами, лозунгами, а также прочим революционным украшательством у восставших тоже был полный порядок — размахивали красными флагами, местными каталонскими, классическими анархистскими "бандера неро" и черно-красными, с буквами FAI. Чего им явно не хватало, так это вооружения — с винтовками хорошо если бы каждый второй, пулеметов за все время пути я пока увидел только две штуки — и порядка с дисциплиной. В некоторых местах эти олухи перегородили улицу полностью, не оставив места для проезда. Но большую часть баррикад проехать получалось, на чистом везении. Плюс, конечно, рабочие комбинезоны Рохаса, горячность Тересы и наличие в машине настоящего раненого — не знаю, что сыграло большую роль.

Вообще армейский кордон при наличии правильных документов и знании некоторых ритуалов пройти довольно легко — если, конечно, они вообще пропускают хоть кого-то. Сложнее с полицией, эти обычно более подозрительные и любят задавать всякие вопросы. А такие вот "стихийно выдвинутые вожаки" плевать хотели на документы, они руководствуются своим "пролетарским чутьем". То есть запросто могут прислонить человека к ближайшей стенке потому что им запах одеколона не понравился.

Пока нам везло, легенда про экспроприированную у буржуев машину для доставки в госпиталь раненого товарища работала лучше любого мандата. Которые в этом анархическом бардаке и непонятно кто мог бы выписать. Впрочем, какой-то "штаб" у восставших все же имелся и мы к нему даже приближались. Как и к линии боевого соприкосновения, что радовало значительно меньше.

Наконец с очередной сплошной баррикады нас — после нескольких минут переругивания — развернули к площади, рядом с которой располагался монастырь бенедекцинцев. Он же госпиталь, к воротам которого тянулась струйка раненых. Приемом у входа распоряжались двое: приземистый дядька с охотничьей двустволкой и красной повязкой на предплечье и высокий худощавый монах. Последний при виде "несвежего" пациента удивленно вздернул бровь, но промолчал, позволив еще одной паре — тоже монах и рабочий, только уже без ружья — уложить раненого на носилки. Тереса, шепнув "ждите меня здесь", проскользнула внутрь, а мы с Князем отошли к машине и не сговариваясь, потянулись за сигаретами.

Само собой, на запах табачка тут же подтянулись еще желающие — двое бородатых "санитаров" с пустыми носилками, уже "сдавшие" свой груз и паренек с наскоро перевязанным плечом, решивший перекурить напоследок.

— Как обстановка-то?!

Старший из бородачей, зацапав сразу две сигареты из пачки, отделался невнятным "постреливают". Зато его напарник оказался более словоохотливым, хотя и знал немногим больше. По его словам, основная война шла вдоль Рамблас, разделившей контролируемые анархистами рабочие кварталы и Старый город, где засели "проклятые контрреволюционеры", то есть успевшие сбежать полицейские и какая-то сборная солянка из гвардейцев и военных.

Дождавшись, пока испанцы докурят и уйдут, я вкратце пересказал новости выбравшемуся из машины Минцу. Из нас четверых он имел самый "героический" вид — изображал контуженного с забинтованной головой. Сквозь повязку проступали вполне натурального вида пятна, целый пузырек мериолата на них извели. Вдобавок, у него единственного был пистолет-пулемет — остальные "фольмеры" мы прикопали в сарае, вместе с моей швейцарской винтовкой и патронным ящиком.

— И что дальше?

— Хороший вопрос…

Тут где-то совсем рядом, на соседней улице бешено захлопали выстрелы и мы, не сговариваясь, спрятались за машину. Не лучшее укрытие, на дистанциях городского боя её будет шить насквозь, но всяко лучше, чем просто маячить под пулями. Впрочем, перестрелка затихла так же внезапно, как и вспыхнула.