Дмитрий Тацуро - Легенды Сэнгоку. Страж севера

Масакагэ сидел один в просторной, практически ничем не обустроенной комнате, тускло освящённой лишь одним фонарём, стоящим у письменного столика, заваленного книгами и исписанными листами бумаги. В нише-токонома, расположился деревянный будда, которому Уэда молился по вечерам. Вот уже целый месяц, как Масакагэ проводил дни лишь с собой наедине. Никто не посещал его и даже не передавал послания. Разве что, пожилой слуга появлялся раз в день, наливал ему офуро, приносил еду и чистую одежду. Но, даже он, слуга, не произносил не единого слова, лишь кланялся и выполнял свою работу. За это время у Уэда было над чем поразмыслить и прийти к решению, что именно он скажет Кагэторе, перед тем, как он вынесет ему окончательный приговор. Он даже написал предсмертные стихи, на тот случай, если его казнят прямо на месте. Также, на столе лежало несколько посланий членам клана и жене с сыном.

Масакагэ придвинулся к столику, сложил каждое письмо и скрепил собственной печатью, аккуратно разложив их по столу. Через какое-то время вошёл тот самый, пожилой слуга, что прислуживал ему целый месяц. В течение часа, служка приводил смиренного от одиночества Масакагэ в порядок. Побрил, заросшее лицо, оставив тонкие усики над верхней губой и небольшую бородку, налил офуро, и хорошенько вымыв своего подопечного, помог облачиться ему чистые одежды. Тёмно-зелёное верхнее косодэ, поверх нижнего белого, синие хакама, белые носки-таби, а новые соломенные сандалии-варадзи, ждали у входа, у порога энгавы.

«Странно. – подумал Масакагэ. – Это обычная одежда, а не ритуальная белая. Значит, не на казнь поведут. Хотя, это всегда успеется.» Слуга же, сделав всё, что от него требовалось, удалился. «И что? – снова спросил у себя Уэда. – Я сам должен пойти навстречу своей судьбе, или всё же мне выделят проводника? Хорошо бы это был Нагахидэ.» Как бы в ответ на его мысли, у энгавы появился Ясуда. Заходить не стал, а позвал с улицы.

– Масакагэ-сан! Прошу вас следовать за мной! И поторопитесь, даймё ждёт!

Масакагэ вышел. Посмотрел на Нагахидэ, гордо вздернувшего подбородок и безучастно смотревшего куда-то в сторону.

– Вы сделали то, о чём я вас просил? – спокойно спросил Уэда, но в ожидании положительного ответа. Ясуда не ответил, но медленно опустил веки, в знак согласия. У Масакагэ камень с души упал. Он обул варадзи и последовал за Нагахидэ. Поведение Ясуды, конечно не сулило ничего хорошего, но Уэда было уже всё ровно. Его жена и сын находились под опекой даймё, а сестра выйдет замуж за достойного человека, если уже не вышла. А ему умирать не страшно. В конце концов, путь воина рано или поздно заканчивается лишь одним исходом.

В главной зале замка, в это время, вассалы вовсю рассуждали о последствиях приговора мятежнику Масакагэ. Большинство было уверено, что это будет сэппуку. Некоторые предполагали изгнание, и совсем малая толика настаивала на помиловании. Кагэтора не слушал пересуды своих вассалов, лишь изредка перебрасывался парой фраз с Усами Садамицу, сидящего с ним рядом. Справа от помоста расположились Сэйган-ин и Айя. Сына с сестрой князя не было, он был попечён кормилице, да и не к чему ему было присутствовать на приговоре собственного отца. Хоть ему и было четыре года, но он многое уже понимал.

Когда в дверном проёме показался Ясуда Нагахидэ, князь приказал всем замолчать. Вассалы утихли. Недобро смотря на прошедшего мимо них мятежника, а когда тот сел перед помостом, где восседал даймё, стали ждать. Ясуда устроился позади-слева, от своего пленника и они оба поклонились Кагэторе. Масакагэ был спокоен и невозмутим, выражая полное бесстрашие перед лицом правосудия. Аяй увидела по впалым щекам, как похудел её муж, и хотела поймать хоть косой его взгляд, но он на неё не смотрел. Слишком уж он был горд, чтобы подарить свой взгляд женщине, хоть и любимой, в окружении почти полусотни самураев Этиго.

– Хорошо ли с тобой обращались за этот месяц? – задал первый вопрос Кагэтора. Он знал ответ, но ему было нужно услышать Масакагэ. Его тон, голос и внутреннее состояние.

– Мне не на что жаловаться Кагэтора-сама. – ровно, не дрогнув, ответил пленник.

– Не наскучило ли тебе одиночество? Ведь целый месяц, это достаточно долгий срок? – снова спросил даймё. Взгляд его, грозный и пронзительный, был устремлён лишь на Масакагэ, словно не было никого вокруг. Тем, кто это видел, казалось, что князь убьет его, лишь посмотрев. Как это было несколько лет назад, с Куродо Хидэтадой, когда Кагэтора убил его одним только взглядом. Тогда, этот случай назвали божественной карой Бисямон-тэна, но вассалы знали, что это было не так, потому и побаивались грозного взгляда своего господина.

– Это даже идёт на пользу. – спокойно ответил Уэда. – Есть время поразмыслить, подумать о совершённых поступках и прийти к выводу.

– Вот как? – Кагэтора хмыкнул, но не улыбнулся. – И к какому выводу ты пришёл?

Масакагэ глянул на князя Нагао, выдерживая его взгляд. Без злости и без сожаления. Просто, как человек смотрит на другого человека.

– Я приму любое наказание, которое вы посчитаете справедливым для меня. – Уэда уважительно поклонился. – Отныне, моя судьба в ваших руках.

– Это всё? – спросил даймё.

– Да. – ответил Масакагэ. Он, почему-то, не чувствовал волнения, хотя оно присутствовало глубоко в сердце, когда он вошёл в зал. Сейчас же, его сердце успокоилось. Он сам, будто оказался в пустоте, и не было вокруг никого, ни Кагэторы, ни его вассалов. Лишь чистая, ничем не замутнённая пустота. Было ли это последствия взгляда князя Нагао, Масакагэ не знал, но это, внезапно нахлынувшее блаженство было ему по душе.

Кагэтора в свою очередь принял правой рукой у Усами короткий меч вакидзаси и положил его перед Масакагэ. Вассалы насторожились. Кошин Кагэнобу в предвкушении облизнул губы – это сэппуку. Ясуда, наблюдая из-за спины Масакагэ, поймал хитрую улыбку Садамицу и перевёл взгляд на короткий меч, положенный князем и тоже улыбнулся.

– Я наказываю тебя Уэда Масакагэ! – произнёс Кагэтора, так, чтоб все услышали. – Возьми свой малый меч, большой ждёт тебя у выхода из залы! Отныне, ты служишь мне и некому более, до тех пор, пока достойный человек из клана Уэсуги не займёт моё место!

У всех без исключения слова застряли в горле. Такого, точно некто не ожидал. Минимум помилование, но без всяких привилегий. А тут, мятежнику вручают его собственный меч со знаками отличия клана Уэда-Нагао, что соответственно передавался по наследству. А это значит, что Масакагэ не только помилован, но и восстановлен во всех своих правах, да и к тому же не как независимый кокудзин, а как непосредственный вассал князя. И самое главное, его родственник.

– К-как? – выдавливал из себя слова, обескураженный Кошин Кагэнобу. – Разве это наказание? Такой приговор лучше любой награды!