Дмитрий Тацуро - Легенды Сэнгоку. Страж севера

Охотники подоспели вовремя. Теперь Кагэтора не медлил, он метко всадил свою стрелу прямо в сердце раненного животного.

– Прекрасная работа господин! – похвалил князя Какидзаки, спрыгнув с лошади и вынимая стрелу из бьющегося в конвульсиях, зверя. – Вы попали с первого раза!

– Мало чести добивать уже раненого зверя. – процедил князь Нагао.

– Иначе, мы бы упустили его, и охота была бы неудачной. – попытался упокоить расстроенного даймё Кагэиэ.

– В этом ты прав. – Кагэторе ничего не оставалось делать, как согласиться со своим вассалом. Он обратил свой взгляд на пса, решившего исход погони. Тот смирно сидел в стороне, высунув язык, и поглядывал на своего хозяина. С густой рыжей шерстью, с белой, широкой мордой, но с такой же рыжей маской вокруг глаз, белыми лапами и грудью. В холке, не меньше двух сяку 2 2 Сяку – 30,3 см. , но этого хватало, чтобы противостоять не только оленю, но и дичи покрупнее и посильнее. Его черные глаза, казались бездонными, словно в них была заключена целая вселенная, и нельзя было понять, какие эмоции сейчас испытывает этот пёс. Только по выражению на его морде, будто человеческой улыбке, было ясно, что он доволен сегодняшней охотой.

– Умный пёс у тебя Кагэиэ. – похвалил собаку Кагэтора. – Именно он выиграл сегодня эту охоту.

Какидзаки весело улыбнулся, обнажив белые зубы, блестевшие на фоне черной, жесткой поросли. Он подошёл к псу и потрепал его за ухом.

– Это самый верный мой друг, настоящий воин и охотник! – похвалился Кагэиэ. – Я зову его Акаино, он из породы северных матаги! Этих собак использовали ещё айны, и я считаю, что наши далёкие потомку не будут ими пренебрегать! Не найдёшь собак вернее и храбрее чем матаги.

– Теперь я и сам это вижу. – согласно кивнул Кагэтора, видя, как Акаино вылизывает руки Кагэиэ, постепенно добравшись своим шершавым языком до жесткой бороды своего хозяина.

Слуги из свиты Какидзаки ждали своего господина у подножья гор Ёнэ, в деревушке Куройва. Спустившись с горных лесов, где проходила охота, Кагэтора и Кагэиэ расположились там во дворе одного из домов, построенного специально для охотников, гостей и товарищей Какидзаки. Князю тут же навеяло воспоминание, ведь именно в этой деревне он, будучи беглецом из Ринсэндзи, укрывался от погони, спрятавшись в амбаре под снопами сена. Хозяева того амбара так и не вспомнили Кагэтору. Даймё рос день ото дня, а с тех пор минуло без малого десять лет.

Пока Какидзаки, лично, освежевал тушу оленя, Кагэтора разводил костёр. Слуги только лишь подносили дрова и воду, для обмыва оленьего мяса от крови. К вечеру всё было готово. Кагэиэ насадил мясо на вертел и принялся жарить его над костром. Собаки, получив свою порцию свеженины, и наевшись, тихо лежали в сторонке, наблюдая за людьми. Жарил Какидзаки не долго, было важно оставить мясо чуть сыроватым, с небольшим количеством крови, чтобы сохранить естественный вкус. Нарезав оленину тонкими ломтиками, он распределил их по глубоким, круглым мискам-тонсуй, посыпав сверху солью и, нарезанным полосками, зелёным луком. Прежде чем преступить к трапезе, Кагэиэ разогнал местную детвору, высыпавшую из крестьянских домов, чтобы посмотреть на господ самураев. Никто не знал, что деревню почтил своим присутствием сам сюго Этиго, поэтому все думали, что господин Какидзаки устроил охоту с очередным своим приятелем. Кагэтору же, не смущало то, что его не узнают хэймины, напротив, это даже радовало. Обычные развлечения для князя, зачастую принимали форму некоего парада, с комфортом, охраной и толпой зевак. А тут, тихое уединённое местечко, где лишь он, Кагэиэ, несколько псов, да пара слуг.

– Почему вы осторожничаете? – с улыбкой спросил Какидзаки, видя, как его господин неуверенно берёт палочками-хаси, маленький кусок мяса. – Разве Будда запретил оленину?

– Нет. – покачал головой Кагэтора. – Но, он не советует, есть животных, убитых собственной рукой.

– Но ведь вы давали обет не Будде, а Бисямону! – подбодрил князя Кагэиэ. – Он бог войны и защитник Будды! Когда воюешь и защищаешь, без убийств не обойтись! Ешьте! Когда вы съедите этого оленя, его дух и сила станут частью вас! Вы же видели, какой он был красавец?

– Да, олень и впрямь был превосходный! – восхищённо согласился Кагэтора, вспоминая стать благородного зверя. Он отставил миску в сторону и взял другую, наполненную обычной похлёбкой с покрошенным в неё луком. – Пожалуй, я всё равно воздержусь от мяса. – князь отхлебнул суп, издал восторженный возглас, дабы не расстраивать Кагэиэ своим отказом и заявил. – Очень вкусно! Может тебе стоит завязать с битвами и отправится главным поваром в Касугаяму?

– Господин, не шутите так! – обескураженно воскликнул Какидзаки. – Если вы отберёте у меня копьё и коня, мне просто незачем будет жить! Я конечно охотник, и могу о себе позаботиться в любых условиях, но сражение – это моя сущность!

Кагэтора лишь коротко хмыкнул. Кагэиэ плохо понимал шутки, или же сам князь просто не умел шутить. Но в одном Какидзаки был прав, он был воин до мозга костей, всегда и везде стремился быть первым и не отступать перед опасностью. Даже два его замка, – первый, не далеко от морского побережья и второй, в окрестностях, которого они сейчас находились, были построены таким образом, что возвышались на крутой горе и имели лишь по одному входу. Это говорило о том, что будь Кагэиэ в осаде, то он будет стоять до самого конца, не имея путей отхода.

Наутро Кагэтора распрощался с Какидзаки и отбыл в Касугаяму, поблагодарив вассала за прекрасную охоту. Кагэиэ, в свою очередь, подарил господину коня, на котором он догонял оленя. Князю подарок понравился, и он сразу же подружился с ним. У Кагэторы не было постоянного скакуна с тех самых пор, как он потерял своего «Пепла Войны», в сражении на Садо. Своего нового друга даймё назвал «Шика но Хаширу» – «Бегущий за оленем».

Касугаяма.

День госпожи Торы, ныне монахине Сэйган-ин, проходил всегда одинаково. С утра молитвы, небольшой, скромный завтрак и рьяные наставления для подрастающего поколения, посещающего занятия в храме Каннон. Потом, снова молитвы и отход ко сну. Иногда Сэйган уходила из храма и навещала своего сына в главной башне, но, только тогда, когда он там присутствовал, а это бывало крайне редко. Сам Кагэтора посещал мать ещё реже, но женщина не обижалась и всегда находила этому оправдание. Её высокопоставленный сынок был занят, да так занят, что не только мать не посещал, да и в самом замке редко появлялся, а если соизволил явиться, то уединялся в своём святилище. Так было и сейчас. Нагао Кагэторы не было в Касугаяме, зато гостей скопилось несметное количество. Наоэ из рук выбивался, принимая каждого из них и, в конце концов, вежливо попросил помощи у женщины, которую считал эталоном красоты, отваги и мудрости. Сэйган согласилась, ни капли не упираясь, тем более, жизнь монахини с каждым днём становиться всё монотоннее.