Павел Ившин - В когтях безумия

– С тобой все в порядке?

Он медленно и уверенно моргнул.

– Вижу тебя взбудоражил мой маленький рассказ, мне продолжить, или ты устал? – вновь на ее личике скользнула теплая едва заметная улыбка.

«Боже, женщины, и как на такой вопрос отвечать? Ладно, попробуем», – он моргнул дважды.

– Не устал?

«Умница», – он моргнул еще раз.

– Тогда я продолжу?

Еще одно моргание.

– Хорошо, – она вновь улыбнулась ему. – Где я остановилась? Мм… В общем, если коротко, то раньше были такие люди, военные, на службе у императора, которые не давали пиратам выбираться с их острова и жили они как раз здесь, на Сколе, но после распада империи они стали никому не нужными, – ее голос стал грустным, взгляд опустился вниз, – но остались жить на острове. Мы их потомки. Наш управляющий, ты с ним встречался, длинноволосый, бородатый и высокий, один из тех, кто служил императору и был щитом империи от морских пиратов.

Ласса замолчала. Он уставился на нее и ждал, когда она вновь поднимет свои прекрасные глаза, увидит его заинтересованность и продолжит рассказ. Но девушка не торопилась возвращаться к рассказу, ей слишком мешал на голове медицинский чепчик. Не поднимая головы, она его сняла и смяла в руках.

«Боже, нет, зачем она это сделала? Она прекрасна…», – его рот слегка приоткрылся, он был просто ослеплен ее красотой, что же с ним случится, если она вдруг на него посмотрит? Сердце забилось чаще, легкие стали вбирать в себя больше воздуха и делать это значительно чаще. «Приди в себя!», – он пытался вернуть себе былое самообладание, но все было тщетно. Подобно тому яркому свету, которого он хотел коснуться пару мгновений назад, сейчас хотел коснуться её прекрасных волос, её незабываемой стати, хотя бы руки. Девушка вдруг резко встала и вышла из палаты, тем самым разрушив все его мечты, вокруг как-то потемнело.

«Я влюбился. Определенно», – подумал он про себя.

Вскоре девушка вернулась с новой порцией еды.

– Пора кушать, – мягко сказала она, вновь подложив сверток лохмотьев ему под голову.

Она села к нему на койку, он чувствовал тепло её тела, её прекрасные, вьющиеся золотые волосы ниспадали и прикрывали грудь. Он пытался как можно быстрее покончить с едой, чтобы вновь вернутся к прослушиванию её рассказов.

Послышались тяжелые шаги за пределами палаты, не быстрые, но целенаправленные. Сомнений не было – гости направлялись к нему. Он это понял и разочарованно откинул голову назад, отказываясь доедать последнюю ложку. Занавеску резко одернули в палату вошли двое: Борк, отец прекрасной, незабываемой, милой девушки, и тот самый управляющий, огромный и неприятный.

– Милая, – обратился лекарь к своей дочери, – разреши нам поговорить наедине.

– Конечно, папа, – девушка вернула ложку с едой обратно в миску и покинула пределы палаты.

– Как себя чувствуете? – спросил врач.

Он моргнул один раз.

– Замечательно, функции мозга в порядке, мышечная слабость пройдет, вы снова будете ходить и говорить, нужно набраться терпения, – старик улыбнулся, его улыбка была чертовски похожа на улыбку Лассы, точнее наоборот, в любом случае он её уже никогда не забудет.

– Борк, попрошу тебя о том же самом, оставь нас наедине, пожалуйста.

Старик молча вышел за пределы палаты. Они остались вдвоем. Немой пациент чувствовал, что этот разговор не сулит ему ничего хорошего.

– До меня дошли слухи, что «Беглец» затонул на полпути до большой земли, а спустя сутки море выбрасывает тебя на мой остров. Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы связать два этих события. Не жди теплого приема, пиратское отродье. То, что я приказал тебя выходить, означает лишь то, что умрешь ты только более жестокой смертью и тогда, когда я этого захочу, – управляющий склонился над ним, – отребье, – резко развернулся и ушел прочь.

Глава 16

Утопленники в Вук

Три долгих стука в дверь с большой паузой. Спустя двадцать ударов сердца, заскрежетали засовы, зазвенели цепи, дверь открылась. Рен вошел внутрь, поздоровался с зубодером, который как всегда забыл пригласить его пройти в гостиную, а после предложил чай.

– Мне передали, что ты хочешь меня видеть, – начал охотник.

– Верно, – зубодер слегка улыбнулся и наполнил кружку Рена каким-то безумно душистым отваром.

– В чем дело? Выкладывай, ненавижу, когда ты так хитро улыбаешься. Чего задумал?

– Я слышал, что поселения клыкачей уходят на северо-восток, – начал старик.

– К чему ты клонишь?

– Тебе все дальше и дальше приходится забираться в лес, а чтобы вернуться назад, скоро и дня перестанет хватать, – старик продолжал, не меняя тона.

– В мамочки мне заделался? Чего вдруг такой заботливый? Раньше тебя это не беспокоило, выкладывай, зачем позвал, и не беси меня.

– Ладно, ладно, – засуетился старик, – молодая кровь, лишь бы головы с плеч посносить.

– Говори.

– Ох, ну хорошо, хотел по-хорошему и издалека, не получилось, – старик обвинительно глянул на Рена, тот и ухом не повел, – у меня наклевывается большая сделка и за пределами Корвиса, ты понимаешь о чем я.

Рен кивнул в ответ.

– Замечательно. Мой заказчик из Вук, город, который находится…

– Я знаю, где он находится, – перебил его Рен.

– Ух, стервец, ладно. В общем, у меня большой заказ, а путь длинный, м?

– Что «м»? Ты хочешь, чтобы я тебя охранял на всем этом пути?

– Именно, – ответил старик, довольный тем, что у него все-таки получилось подвести Рена к этой мысли.

– Я охотник, а не охранник.

– Да, боже, не упрямься, мы все от этого выиграем, – старик сел напротив и стал передвигать чашки, – эта чашка – Вук, она далеко и мне туда нужно, эта чашка – клыкачи, и они двигаются по направлению к Вуку, эти две чашки мы с тобой. Мы можем вместе двигаться за клыкачами, ты будешь их убивать в свое удовольствие, я буду делать…эм, «дела» из этих зубов, пока мы доберемся до Вука, на твоем луке станет в два раза больше зарубков, а у меня – в два раза больше товара – все в плюсе, соглашайся, – старик довольно откинулся на спинку стула в ожидании положительного ответа.

– Убедил, старый болтун, но будешь мне платить дополнительно за охрану.

– Что? Да перестань, ну серьезно, ты все равно двинулся бы в том же направлении, ну?

– Я бы двинулся, а вот ты можешь остаться без своего товара и вовсе не добраться до Вука, дорога дальняя.

– Черт бы тебя подрал, ладно, оно того стоит, – согласился старик, – готовься, завтра с рассветом вдвигаемся.

– Нет.

– Что нет?! Зачем ты постоянно со мной споришь?

– Выгляни в окно, по такой погоде твоя «карета» сядет на пол колеса еще не покинув долину.

– Значит, через день, – взвыл старик.

– Ладно, до встречи.

Весь следующий день Рен посвятил сборам в дальнюю дорогу. Надо сказать, что он еще никогда так далеко не уходил и немного нервничал, но мастерски это скрывал за полировкой кинжалов и подготовкой стрел. В глубине души он знал, что уже никогда сюда не вернется, поэтому старался унести с собой как можно больше, но при этом не брать ничего лишнего. Он отобрал из всего своего разнообразия три с половиной десятка идеальных стрел, прямых, ровных, с идеальным балансом и оперением. Взял с собой два лука, сняв при этом тетиву, чтобы сохранить их работоспособность на как можно больший период, два длинных кинжала, размером с локоть, охотничий нож и нож, которым он спиливал зубы клыкачам. Поочередно завернул все это в кожаные тряпки, положил на стол, проверил объем и свежесть взятой провизии, взвесил в руке кошель с монетами, удостоверившись, что все в порядке вышел на улицу. Дело было к вечеру, ну или к позднему дню. В долине солнце всегда садится раньше. Он неспешно пошел по знакомым улочкам, вспоминая всю прожитую здесь жизнь с самого детства. В этом дворе он впервые учился стрелять из лука, конечно же, он промазал по мишени, но зато просто идеально попал в цветочный горшок, за что потом его обильно выпороли. А под этой яблоней он впервые поцеловался с девочкой, он уже не помнил, как её звали, но точно помнил, что ее родители его не любили, а вскоре уехали в Корвис, оставив маленького влюбленного мальчика один на один с его разбитым сердцем. А с этого холма он увидел горящее селение после набега клыкачей, когда погибли оба его родителя. Разные чувства вызывала у него долина -@ это было и чувство вины, и горечь разлуки, и жажда мести, но он был благодарен всему тому, что произошло здесь с ним.