Герасий Чудный - Удача Бурхарда Грэма

«Доктор не лжет, жаленые медузы. Против двенадцати неизвестных, загадка саркофага проигрывает. Кто они? Как сюда попали? Что делали? Как погибли? Если отбросить бред, что это я двенадцать раз заходил в гости, в чём Доктор абсолютно уверен, получается – в разное время здесь побывала дюжина людей, которые ели, пили, грелись, спали и делали всё, что этому сопутствует, но никаких следов не оставили… Призраки что ли?».

День закатывался гаснущими витражами. Убаюканный ночью, измученный и больной, уснул под столом. Последнее, что видел, засыпая – блеснувший чёрный шар. Накрыло туманом, замельтешило, сдавило голову, перекрыло воздух и… в теплой кровати, в доме Глена Уркхарта. Рядом колдует лекарь над пробирками. На мраморном столе две свечи и саквояж, но света хватает, увидеть вороний клюв на лице и озабоченный взгляд черных глаз. Из доспехов легионера выглядывают перья. Перед хитрым прищуром каменная чаша или котелок, в ней, пришёптывая, словно волшебник-жрец, лекарь готовит снадобье.

Рецептик сварен, вороново крыло подало напиток.

– Прошлое готово, мастер Грэм! Оно возвращаться.

Огонь растёкся по венам, обжигая до кончиков пальцев; криком вылетел из обожженного горла, разбудив древние стены. Разрывались мышцы, выкручивались кости. Позвоночник вибрировал, пропуская боль в мозг. Терпение приблизилось к грани и вдруг, шторм утих, волны растеклись по незримой глади, наружу рвалась свобода. Руки взмахнули крыльями, понесли по небу, прощаясь с разбитой трубой на крыше, с полуразрушенным мостом над туманной бездной и с вересковыми холмами, хранившими тайну. Хотелось взмывать до бесконечности… Возглас лекаря вернул в кровать.

– У нас нет времени. Моя память уходит. Я всегда вас узнаю, но не смогу помочь вспомнить прошлое. Это последний способ, поэтому внимайте. Вас зовут – Децим Элий Ренатус. Моё имя – Сервий Таруций Корвус. Нас пленили и принесли в жертву каледонцы. Язык не поворачивается сказать, что с нами сделали. Теперь я живу в птице, а ты бесконечно возвращаешься в этот дом, чтобы вспомнить себя и её. Ты помнишь её, Ренатус? Из нас троих ей досталось самое страшное. Она застряла, ждет тебя, ей плохо… Запомни: я твой пропуск в этот мир. Предстоит много выяснить, ещё больше изменить. Дом не случайно построен на этом месте. Твой дом. Ты создал его – гениальный отшельник, обречённый на непосильную ношу…

Лекарь поминал почивших легионеров, колыхаясь миражной дымкой. Остатки видения втягивались ноздрями с воздухом, щекотали; боль прострелила мозг, разбудила ударом в затылок.

Голова раскалывалась, на губах вкус крови. В цветные стекла протискивалось утро. Видимости хватало лишиться речи от длинных, живых усов под собственным носом. Нечто тараканоподобное, размером с кота, сидело на сюртуке, изучая пуговицы с любопытством лаборанта. Домашние насекомые – дело обычное, но этот экземпляр заставил пренебречь болью в затылке и замереть, позабыв обо всём. Архижуткие размеры повергли в оцепенение. Оно с лёгкостью бритвы лоскутило ткань и глотало, посматривая человеческим взглядом. Меня бы стошнило, если бы не был так напуган. Глотая, оно блаженно закатывало глаза, будто камлотовые кусочки имели вкус рождественского пирога. Вершина расчленения была непредсказуема: один ус поддел пуговицу, в мгновение ока вырвал, сопроводив металлический предмет в ненасытную пасть. Отойдя от шока, я закончил блаженство уродца молниеносным ударом в голову. Не ожидая нападения, оно отлетело, вывернулось, встало на ноги. За пышными ресничками кровавые зрачки бушевали яростью.

– Бурррх! Вот и у вас появилась собственная глупость. Следующей ночью, он придет не один, – Доктор ехидно оплакивал недальновидность Грэма тринадцатого, – советую не спать.

Ковыряя дырку в сюртуке, я и сам догадывался, насколько везуч: можно было лишиться пальца, носа или уха. Маленький негодяй пялился злыми глазками, по-кошачьи прижавшись к полу. Не дожидаясь атаки, я пошёл в наступление, топнул ногой в шаге от прожорливой пасти и моментально поплатился. Стремительный бросок не оставил ни шанса: правую ногу обожгло. В ботинке засквозила дырочка, как от швейной иглы.

– Это серьёзный противник, мастер Грэм. Если сможете, убейте: выиграете время, подготовиться к встрече друзей, а их придёт немало, – умничал зритель, взирая на гладиаторов с трибуны.

– Понадобятся советы опытного голубя, дам объявление в газету.

– Зовите, как хотите. На успех это не повлияет.

– А что повлияет? – для первого везунчика войны вопрос принципиальный.

– К примеру, дружба с вашим нелюбезным противником. Сколько себя помню, усачи ни с кем не дружили. Хотя слухи шепчут, так было не всегда. Или Францу Глюку это не интересно?

– По правде сказать, интересней, почему он съел пуговицу.

– Так и думал. Бурррх. У парня в брюхе завод алхимика. Диапазон рациона не имеет границ. Как любому домнундийцу, ему питаться не обязательно: это увлечение. Советую и вам чем-то увлечься, когда пропадёт аппетит… к жизни.

– Вот так сюрприз! Не ожидал!

Крыло безнадёжно махнуло, клюв повернулся к лесу передом. Расстроенный лекарь так и не понял, что выдал военную тайну неприятеля.

Когда-то неплохо фехтовал, считался в полку из лучших, да проку нет: под рукой никакого оружия и с шестиногими головорезами не имел раньше дела. Боцман сказал бы: пуст и гол чуть меньше, чем в бане. Типографский дворник и наставник по пиратскому абордажу, чудом избежавший виселицы, говорил: «Когда нет ничего, всегда есть душа пирата, а это самое страшное оружие. Оно превращает жертву в убийцу».

На дуэль вышел прихрамывая, сразу попятился к стене, снимая сюртук. Приземистое всеядное ползло по пятам, нацеливая усики в лицо. Спина к стене, обмотанная рука приготовилась отразить нападение. Невидимый прыжок: усы пробили камлотовую защиту, застряли в кости. Разворот, хлопок, раздавлено.

Свесив перебитые лапки, насекомое провожало стекающие внутренности. Уязвимое брюхо не пережило стресс, но панцирь – миниатюрный рыцарский доспех, ничуть не пострадал.

– Если придёт хотя бы двое, запасусь терпением для четырнадцатого, – обидевшемуся Доктору не хватало короны на задранной голове, как на гербе монеты.

– Понимаю… Подскажи, как от них избавиться. Яд какой-нибудь или клей… Думаешь, сожрут?

– Вы хотели убить меня, мастер Грэм, – он был подавлен, – я не могу вам помочь, – он взмахнул крыльями, в прощальном круге скинул перо на память, – но могу вас узнать, кем бы вы ни были!

– Постой! Ты мне нужен!

Он скрылся в проеме второго этажа, бросив меня на растерзание монстрам.

Следующий час прошёл в безделье. На ум приходили разные глупости, не проливавшие свет – как обезопаситься. Не давала покоя сакраментальная фраза – «смогу вас узнать, кем бы вы ни были» – приснившийся лекарь пугал тем же. Что значит «кем бы вы ни были»? Кем можно быть, кроме себя? Хороший ребус на закуску, рядом ждало нечто поинтересней. Дневной свет показал под головешками гравировку. Столешница провела ночь открытой, попробовал вернуть её на место тем же способом, плита состыковалась с тисовой подставкой. Наклюнулась идея. До вечера манипулировал рычажками в разных вариациях. За стенкой двигались детальки, хотя видимых результатов не принесло. Догадка, что механизм саркофага приводил в действие объекты, возникла неспроста. Во время последней поездки в Германию я познакомился с изобретателем, предложившим поместить рекламу в моей газете следующего содержания: «Изготавливаю несгораемые шкафы с секретными замками». Он показал экспериментальный шкаф, объяснив принцип действия. Определенно, саркофаг был таким шкафом, только вместо числа – слово. Гордое, пернатое слово, до волдырей натёршее мне язык.