Ирина Кашкадамова - Песнь виноградной лозы. Роса на цветах

А ты видел, что Илька в последнем видении был в львиной шкуре? – Фифа заглянул в лицо друга и тут же прикусил язык. Он же не видящий. Да и шкура могла означать только одно…

– Из Ильки хороший басилевс выйдет, – помолчав, рассудил Павка. – Я не хочу быть басилевсом. Устал я. Тяжело постоянно мысли людей слышать.

Он усмехнулся.

– Фиф, да не волнуйся, что мне сказал. Только никому больше не говори. Вон, Аминтор всячески скрывает способности сына, и не зря. Не трепли. Будет он басилевсом, даже если не хочет.

Лицо Павки было серьёзным и измученным. Фифа впервые задумался, каково ему, телепату, почти официально объявленному будущим басилевсом. И магией на него делали, и на советах сидеть приходится, и в мыслях других ковыряться. А каково постоянно слышать, что о нём думают те, кто сам к власти рвётся. А как за глаза называет та же мать Сурика, какие сплетни распускает. Они – то знают, что всё враньё. Но, а люди – что они думают? И Павка всё это слышит – слышит постоянно! Действительно, устал он, и лицо у него сейчас – даже не то, что взрослое, а какое-то старое, больное. Надо Яське сказать, пусть ещё на магию проверит.

– Люди много зла думают, гораздо больше, чем делают, – Павка вымученно улыбнулся. Потом его лицо стало мечтательным и отрешённым. – А знаешь, я иногда слышу каких-то крылатых созданий – они чистые и мысли у них светлые. Бывает, они зовут к себе, и сейчас всё чаще.

Фифа понял, что об этом ему тоже рассказывать никому не стоит, если не засмеют Павку, то перепугаются. Вот так открываются тайны.

Павка рассмеялся.

– Да не бери в голову. Всё радостно будет!

У базара их уже ждал Коготь. Кто-то из его мальчишек увидел их на дороге и успел смотаться за главным – не по его ли душу Фифа на базар пришёл?

Радуйся, Коготь, – Павка подмигнул воровскому. – Показывай торговку, попробую на неё посмотреть.

Коготь, почесав репу, ту, что головой называется, одел на парня свой хитон, у кого-то из пацанов забрал шапку, и повёл их к объекту изучения.

Тётка оказалась действительно невзрачная, неаккуратная, с длинным тонким носом и мелкими зубками. Всклокоченные волосы криво подобраны шпильками в простенькую прическу. Руки худые, жилистые, в морщинах от работы.

Ребята остановились в сторонке, чтобы не привлекать внимания.

– Филиппа она хорошо знает, но не общалась. Чья-то прислуга. В его дом она продала ткань с заговором. Покупал мальчишка. Заговор делала не она, тётка только посредник, – через какое-то время Павка открыл глаза, и выдал свой вывод. – Заказчика искать надо и ткань изъять. Кроме ворожбы, на тряпке ещё что-то. Она её продала не касаясь, так как это опасно. Похоже, купил Сурик – ну, он на всякую каку падок.

– Опочки, – Фифа потряс волосами. – Коготь, следи!

– Да я завтра с моском еду, мальчишки следить будут, тебе и доложат. – Коготь пожал плечами.

– Ладно, удачи, сами проконтролируем. Вы там не задерживайтесь больше, чем нужно.

Ну, и Яську береги.

– Сделаем, – пообещал Коготь.

– Слушайте, ребят, – физиономия Павки стала совсем хитрой, как у лиса. – Я знаю тут одно местечко…

Линкест повёл парней за собой через доходные многоквартирные дома, стоящие у рынка, к небольшой едальне, запрятавшейся в тени деревьев.

На мальчишек странно покосились, но впустили. Павку там, похоже, знали. Помещение было небольшим, душным. Женщин и молодёжи не было совсем, зато много ветеранов и старых стражников, которые уже отслужили своё в ополчении.

Я тут с братцами был, басилевсом и александросом, пару раз, – пояснил Павка, заказывая себе и ребятам какую-то воду.

Её принесли в глиняных стаканах. Пахла отвратительно. Линкест, хихикая над принюхивающимися мальчишками, залпом выпил. Фифа с Когтем переглянулись, и последовали его примеру. Огненная жидкость обожгла горло, и, словно лава, разлилась в желудке.

– Гетское пойло, – засмеялся Павка, глядя на закашлявшегося Когтя и Фифу, застывшего с вытаращенными глазами и открытым ртом, смотрящего на опустевший стакан.

Парень хотел ещё сегодня доложить о торговке Аминтору, но теперь вряд ли не дойдёт… Интересная эта гетская жидкость! Надо будет о ней разузнать, и попробовать через Когтя поставки наладить. Могут и заработать. В голову дало ударной волной из желудка. Фифа почувствовал, что мозги работают как-то странно. Надо это дело изучить. Коготь вполне сможет клиентуру подобрать…

Эги. 344. г. до н.э. Месяц спустя.

От Алеся.

Y реки Алесь чистил своего жеребца. Пряный запах сочной травы, недавно скошенной, стоял вокруг. Мошкара, как всегда в конце лета, повылазила невесть откуда и толпами носилась, вокруг парня и его коня, их были мириады. Солнце жгло. К полудню раскалено было всё, особенно в городе – выложенные гранитом здания, мощёная дорога… Если бы не бурная зелень, то можно было бы ощущать себя в печке. А вот рядом с рекой – хорошо. На мошкару можно и внимания не обращать, просто скрыться от неё под водой, прохладной и живительной.

На днях они пытались тут Левонтия плавать учить. Малыш, рыжий шкодник, постоянно повторявший всё за братьями, тут заупрямился. Он у отца как-то самым рыжим получился, словно живое пламя, да и характер такой же. Кузька малыша уговаривал, что ничего страшного нет. Но Левонтий сопротивлялся. Эк малыша из воды звал. Алесь тогда, посмотрев на всё это безобразие, просто схватил искапризничевшегося братишку и бросил на глубину. В случае чего, Эк бы его вытащил. Но не тут-то было… Левонтий поплыл как утка, словно на ногах у него ласты. Ещё и время от времени, бил маленькими ручонками, как утка крыльями. Теперь с братьями на реку бегает, тоже купаться. Понравилось. Смешной и сильный малыш. У них в семье все такие.

Жеребец начал тыкать мягким носом в шею задумавшегося Алеся. Это было щекотно. Парень потормошил его гриву, длинную, красивую. Ухоженная шерсть блестела в лучах солнца, переливаясь подобно дорогой ткани. Алесь ещё раз потёр коня скребком. Жеребец начал игриво мягкими, нежными губами пощипывать волосы парня. Иллириец заграбастал морду коня, прижался к ней лбом.

– Вредина, вредина, – ласково бурчал он другу. Жеребец довольно и согласно фыркнул, и тут же начал обнюхивать парня, в поисках лакомства. Ничего не обнаружив вкусненького на обнажённом теле, жеребец стал настойчиво тыкать хозяина носом то в плечо, то в грудь.

– Требуешь, нахально требуешь…, – Алесь усмехнулся, отступая в воду. Жеребец настырно продолжал тыкаться. Парень, зачерпнув руками воду, окатил коня. Тот недовольно помотал головой отфыркиваясь, и мелко перебирая ногами стал отступать. Алесь продолжал брызгать.