Ирина Кашкадамова - Песнь виноградной лозы. Роса на цветах

– Олежка!!! Ты здесь! Скоро начнётся! – на берег прискакала Баська на своём нессенском жеребце.

Парень посмотрел на солнце, время до полудня ещё было.

– Бась, наперегонки через реку слабо? – он, прищурив глаза оценивающе посмотрел на девушку.

Барсина с вызовом тряхнула каштановыми пушистыми волосами, легко соскочила с коня. Скинув лёгкий хитон, она с разбегу прыгнула в реку.

– Догоняй!.. – донеслось уже из воды.

Стройная фигурка девушки молниеносно пронеслась мимо стоящего в воде парня, не дав времени полюбоваться на неё, оценить её ладность, гармонию, насладиться красотой. Алесь вздохнул и поплыл следом. Он совсем не собирался выкладываться полностью, чтобы опередить своего Воробушка. Девушкам надо уступать, но так, чтобы она видела, иначе подумает, что парень, правда, слабее, а так – ей приятно.

Год назад, когда Яська у них только появился, они его так же на спор подбили реку переплывать наперегонки с Эктором. Естественно, брат его сделал. Парнем Ясон оказался неплохим, органично вошёл к ним. Вот вернулся недавно из Эллинских земель, с игрищ, с полным исключением на участие в каких-либо состязаниях панкратия. Он же нашёл того, кто Приаму спину сломал. И вырубил его по точкам, иеровскими приёмами. Мальчишка, а сам пошёл на эту месть, зная, что дисквалифицируют. Зато его противник с панкратиона вышел – какой там вышел, вынесли! – овощем. И Коготь не зря съездил, заказчика нашёл. Жрец из Луксора оказался, с Та-Кеметских земель. Яська и с ним разобрался. У них, видите ли, предсказание, что первенец Пармения, отца, правителем там станет, и весь банк Луксора под себя заграбастает. Ну, заграбастать Приам может. Хотя… Кто верит в предсказания?! Где этот Луксор и где мы…

– Эй! Эгей!! – Баська замахала ему от противоположного берега. – Где застрял?

Алесь в несколько гребков оказался рядом. Девушка доверчиво прижалась к нему своим гибким и мокрым телом. Сильная рука юноши обняла любимую за талию, привлекая к себе, и утонув в её восторженных, бездонных глазах. В случае чего, Алесь решил, что за руку он не отвечает….

С берега, откуда они приплыли, раздался свист. Алесь обернулся. Тилк рукой показал, чтобы плыли назад.

Рука парня скользнула по телу девушки вниз, и с сожалением оторвалась.

– Возвращаемся, – вздохнул он.

– Придётся, – Воробушек клюнула его в щёку и стремительно погрузилась в воду. Они неспешно поплыли обратно. Хотелось побыть вдвоём, но последнее время этого никак не удавалось. Барсина теперь чаще всего находится в Пелле с Артабазом, Алесь же при александросе в армии или учится среди диев. Встречаются на считанные мгновения, как сейчас.

А ведь просто побыть вместе, вот так просто плыть рядом, держась за руки, уже счастье! Сегодня Баська весь день пробудет в Эгах, но смогут ли они побыть вместе – это вопрос! Молодняк вступает в эфебию, вот и понаехали все родичи на великий праздник. Только поэтому Артабаз сегодня и прибыл, прихватив всё семейство. Так что ещё неизвестно, когда с Воробушком встретятся…

Её тонкие пальцы цепко держали руку. Баська всегда была девчонкой сильной. Казалось, что так за руку они и по жизни пойдут, и всегда Алесь рядом с собой будет ощущать её поддержку. Это очень сладкое чувство, с щемлением в груди. Баська, его Воробушек рядом…

Под бдительным оком Тилка они вылезли, быстро оделись.

– Олеж, а чего ты весь в синяках? – поинтересовалась девушка, разглядывая тело, скрывающееся под хламидой.

– Да, ерунда, – отмахнулся Алесь, вскакивая на своего жеребца. – У диев не только рубкой занимаемся. Там такая хренуська есть, кони деревянные по кругу стоят. А кто-нибудь из наставников их в движение ворохом приводит. Они качаться, двигаться, дергаться начинают, а мы по ним скачем.

Девушка подъехала к нему, откинула ткань хламиды, придирчиво осмотрела кровоподтёки.

– Вот только не надо говорить, что это от копыт деревянных коней – не похоже.

Парень рассмеялся.

– Не, пока мы скачем, они нас из луков обстреливают, стрелами с тяжёлыми набалдашниками. Ты Линкеста ещё не видела, он вообще на барса похож – пятнистый. Так что учимся уворачиваться. А то что это за полководец будет, если при первом залпе лучников пойдёт Лету искать…

Барсина хмыкнула.

– Это ж сколько тебя раз убили… Ты мой восставший из мёртвых – мертвяк.

Тилк пропустил их вперёд, и они двинулись к городу. Алесю ещё надо было переодеться перед церемонией.

– Олеж, а это что… – Сурик? – Баська углядела сына Филиппа – в грязной хламиде, нечесаного – беседующего с каким-то нищим – то ли больным, то ли одержимым.

Алесь криво усмехнулся.

– Он… с киником, видать, треплется. Нашёл отбросы, – парень брезгливо поморщился. Грязные, нечёсаные, питающиеся, что найдут или тем, что подаст какой-нибудь добренький человек. Они вызывали откровенное омерзение в юноше. Тоже вот, новая философия, уподобляется бродячим собакам, так почитаемым среди ахеменидов. Гадят где не попадя, воруют, живут на улице. Свободные граждане Ойкумены. Ни Отечества у них нет, ни богов – собаки, одним словом. И спариваются, как псы шелудивые, так же, на глазах у всех. Ещё и чешутся, хотя это естественно: ведь моются только когда дождь идёт, блохастые разносчики. И тоже – философия. Там, где ахемениды прошли, таких навалом. Они ещё почитаются за боговдохновенных с духами, мол, общаются… Гадость, в общем.

– И куда Филипп смотрит? – Баська поёжилась. Вот придёт Сурик поговорить с ней, а с него блохи прыгать будут, переселяться… Глаза большие, голубые и чистые как небо, и жалостливые такие. Ресницами светлыми так хлоп-хлоп наивно, а в длинных льняных волосах – насекомые шевелятся…

Алесь захихикал над бурным воображением подруги.

– А что Филипп… Было тут дело, – Парень остановился, пропуская Тилка вперёд, и поближе подъезжая к девушке, чтобы разговор не подслушивали, всё – таки о правящем семействе толкуют, не надо чтобы слухи поползли. – Сурик на базаре купил какую-то дорогую ткань, сказав при этом торговке, что для отца берёт, в подарок. Ну, она ему всучила с заговорами на басилевса, то ли на смерть, то ли приворот, гхыр его знает. Ребята её выследили. Родители с тёткой сами разобрались. А ткань Филипп обыскался. Сыночек то ему не отдал, себе припрятал. А.. вспомнил, на увечье для басилевса заговор был… Тогда Филипп, не разбирая, сжёг всё барахло Сурика. Правда, много чего он там интересного нашёл, свою парадную диадему, Лонкины украшения, какие-то Илькины браслеты. То, что часто не носится, но ценность большую имеет, и блестит… Также в доме Аминтора всё сыновье сжёг, чтобы не разбираться. Как раз там ткань и припрятана была. Чужое всё владельцам вернул. Вот после этого Сурик к киникам и подался. Филипп сыночка “любимого” кроме как “Этот”, иначе и не зовёт. Илька этого убогого домой назад отловил, отмыл. Так нет, опять сбежал. Говорит: раз я никому не нужен, буду жить как собака. Илька его и мордой в лужу макал, и уговаривал, чтобы семью не позорил. Но Сурик, тоже упрямый. Вот теперь и живёт на улице, в своих обидках купается, себя жалеет…