Андрей Демидов - Тайны Звенящих холмов

Князь нехотя поднялся со скамьи и вышел во двор.

Решма, осунувшийся, в изодранном плаще, с покрасневшей от крови холщовой повязкой на колене, не слезая со взмыленного коня, угрюмо наблюдал за приготовлениями мечников к походу.

Увидев князя, он двинул к нему коня:

– Почему уходишь, Стовов? Ты ведь обещал взять логово колдуна!

– Да. Я ухожу. У меня есть важное дело. Мне нужна голова Ятвяги. – Стовов невольно опустил глаза под тяжёлым взглядом купца. – И уйду, клянусь Велесом.

– Да там, за моей спиной, уйма золота! Ты сможешь купить всю Гардарику! – начал Решма, постепенно повышая тон. – Твои воины ропщут, стребляне смеются над тобой, Ладога будет недовольна, если ты вернёшься пустым, планида Тумак сожжёт тебя за неисполнение воли богов и прорицателей. Одумайся, больше такого случая может не представиться. Вернутся стребляне из Чудской земли, договорятся между собой, и потом близко нельзя будет подойти к Дорогобужу! И ещё, Стовов, я дал много бели за помощь, клянусь пространством, и ты сказал клятву на мече не уходить отсюда без ведуна Рагдая! – Решма увидел, как князь при упоминании о клятве и серебре, заплаченном за поход, начал багроветь и оглядываться на мечников, которые настороженно повернули головы к Решме, а Ацур, занимающийся насаживанием отрубленных стреблянских голов на острия частокола, так и застыл с последней головой в вытянутых руках.

– Ты все врёшь, купец. Продажная душа! Нельзя купить князя Каменной Ладоги, от него можно только откупиться! – набычившись, закричал Стовов. – Ты говорил, что Дорогобуж богатый город и тут есть что взять, а здесь одни брёвна. Ты заманил нас в западню Каменного поля, тебя стребляне подослали! Убейте его, дубатолы, чего рты раззявили! – Стовов начал было вынимать из ножен меч, но Решма вдруг двинул коня вперёд и сшиб князя с ног на виду у растерявшихся дружинников.

После этого купцу можно было или принять бой, или бежать.

Он решил бежать.

До ворот было не больше сотни шагов, и, разметав конской грудью, кинувшихся к нему мечников, купец достиг их в считаные мгновения.

Тут он вздыбил коня, освещенный кострами на фоне чёрного леса, и, задрав подбородок, крикнул:

– Ты дорого мне заплатишь, князёк, вонючая жаба, за предательство. За обман. Ты сам не знаешь тех мук, которые я тебе учиню, придёт время! – Он напоследок окинул взглядом бегущих к коням дружинников, Стовова, поднимающегося из грязи, Леденя и Стеня, натягивающих луки, и, ударив коня плетью, понёсся в темноту…

– Дальше не пойдём. Опасно без проводника. – Рагдай зябко закутался в свой плащ и присел на замшелом пне. – Давайте делать шалаш. Ждать, может, придётся не один день.

Верник начал оглядываться, выискивая подходящий материал для шалаша, а Искусеви растерянно застыл:

– Что, прямо тут?

Широкий, глубокий овраг с болотистым ручьём внизу и мрачными, сухими деревьями на склонах обступили небольшую прогалину, где остановился Рагдай.

Позади осталась излучина Упрядь-реки, наскоро сбитый плот с остатками костра, уносящийся вниз по течению, обветшалые брёвна старых городищ на берегах, поросших бурьяном, запах тлена и напористый ветер земняк.

Здесь, в торжественной тишине, словно не было запахов ветра, зверья, времени.

Или это только мерещилось, или действительно было так.

– Тьфу, клянусь Одином, неприятное место! – сказал Эйнар, поворачиваясь к настороженному Вишене. – Даже комаров нет. Не прижились.

– Однако место, видать, бойкое, – ответил тот, глядя на чёрную прогалину, всю покрытую старыми костровищами.

– Здесь и будем ждать, как все. – сказал Рагдай. – Мать Матерей сама решит, призвать нас или нет.

– Так что, мы шли за столько земель, а она может не прийти?

– Может, – кивнул Рагдай и посмотрел на пасмурное небо, виднеющееся между переплетениями голых, неживых ветвей.

Таская хворост к наискось поваленному дереву и укладывая на него жердины, Верник и Вишена довольно скоро соорудили некое подобие шалаша.

Внутри, на ветхих сухих листьях, можно было спать, без риска застудить кости.

Они забрались внутрь и долго сидели молча, наблюдая, как рядом кругами ходит Рагдай, озабоченный, словно потерявший что-то очень для себя важное.

Тем временем Эйнар и Искусеви, рубящие в некотором отдалении от шалаша сухой валежник для костра, затеяли спор.

– Я знаю, знаю, как это делается, – две личинки и кусок янтаря, – отрывисто выкрикивал Эйнар. – Потом под себя и вверх.

– Это слова. Уверен, что ты всё упустишь. Клянусь косами Тролльхьярин, – отвечал Искусеви.

– Ах ты, чудь лесная! Тебе только борти коркой выскребать. – Эйнар прекратил рубить хворост и упёр руки в бока. – А мы дети Северного моря и скалистых фиордов Ранрикии. Мы – викинги. Вы – дровосеки, собиратели кореньев.

– Эй вы! Прекратите орать, – крикнул им Вишена. – Мать Матерей испугаете. И тащите дрова, холод как зимой. – Он покосился на Верника, у которого слипались от усталости глаза и голова тяжело клонилась на грудь. – Плохо. Запасы бросили в Игочеве, тут зверья нет. Того и гляди, чудин нас своей вяленой рыбой кормит. Хоть грибы были…

Рагдай также задумчиво продолжал ходить поодаль.

Мимо плыл чахлый дым едва разгорающегося костерка, вяло переругивались Эйнар с Искусеви, храпел Верник, уткнувшись Вишене в плечо.

Где-то очень далеко протяжно трубил рог, трещали подрубленные деревья.

От близкой реки тянуло сыростью и холодом.

– О боги, что вы там не поделили, Эйнар? – Вишена мягко отстранил Верника, и тот повалился на бок, забормотав сонно и бессвязно.

– Просто то, что он вытаскивает из воды рыбу, совсем не то, что должен вытаскивать хороший рыбак, – сказал Эйнар.

– А что должен вытаскивать настоящий рыбак? – Вишена несколько растерялся. – Не пойму.

– Ты от голода поглупел, – досадливо махнул рукой Эйнар. – Помнишь, какие рыбины вынимал Тристрам? Во! – Он развёл руки насколько смог, некоторое время так и стоял крестом, глядя мимо ухмыляющегося Искусеви, прищуривая то левый, то правый глаз.

– Ты что, Эйнар? – Вишена выглянул из шалаша и увидел спешащего к ним Рагдая и какое-то смутное движение справа на склоне оврага.

– Всадники. Человек шесть. Наверное, бурундеи. А может, и дедичи, – сказал Рагдай и протянул Вишене ладонь. – Дай-ка мой меч.

– О боги всемогущие, когда всё это кончится, – заворчал растормошенный Верник. – Как было хорошо на Медведь-горе: утром охота, после обеда латынь, после латыни куёшь чего-нибудь, точишь, зелье мешаешь.

Теперь уже отчётливо были видны тёмные силуэты всадников на крупных, откормленных лошадях. Они медленно спускались по склону урочища, лавируя между стволами.