Брендон Сандерсон - Видящая звёзды

Верховенство считало себя великой расой? Но они тоже были просто насекомыми. Кусачими жучками, чье надоедливое зудение нужно заткнуть. Почему эти вредители огрызались на меня? Ведь достаточно одной мысли, чтобы раздавить их всех, и…

Внезапно я опомнилась и отпрянула от окна, почувствовав дурноту. Я ощущала глаза, глядящие на меня со всех сторон, и каким-то образом понимала их. Эти мысли о насекомых были их мыслями.

Что-то происходило со мной. Что-то, связанное с делверами, «нигде» и моими способностями. М-Бот боялся, что он – тень. Знал бы он…

Я посмотрела на рабочий стол. Там лежал корпус размером примерно с человеческую голову, к которому я прикрепила три снятые с М-Бота детали. Я схватила его и выскочила из комнаты. Погибель вопросительно заверещала мне вслед.

Уже на крыше я забралась под брезентовый навес, прячущий М-Бота. Дрон лежал там, где я его оставила, – на моем кресле в кабине, подсоединенный к передней консоли проводами.

– Сколько еще? – спросила я. – Ну, до конца программирования дрона?

– Я закончил, – ответил М-Бот. – Вскоре после того, как ты ушла из дома с Моррьюмаром. Мне понадобится день, чтобы провести диагностические тесты.

– Нет времени, – сказала я. – Покажи, как прицепить к нему эту штуку, которую я собрала.

Он вывел на экран инструкцию, и я начала подсоединять провода и закреплять самодельный модуль датчиков на днище перепрограммированного дрона.

– Я отслеживаю восемьдесят различных каналов Верховенства. Почти все говорят о Россыпи.

Я молча продолжала работать.

– Большинство выступающих в этих программах возмущены, Спенса, – сказал он. – Они настоятельно требуют, чтобы против твоего народа приняли более жесткие меры.

– А какие «более жесткие меры» они еще могут предпринять, кроме того что флот линкоров уже стоит у нас на пороге? – спросила я.

– Я смоделировал разные варианты, но у всех плохой исход. – Он немного помолчал. – Твоему народу нужны гипердвигатели. Единственный способ спастись от превосходящих сил противника – бегство.

Я закончила возиться с дроном и включила его. Два маленьких подъемных кольца под крыльями засветились темно-синим цветом, еле-еле удерживая его в воздухе с большим модулем, прикрепленным снизу.

– Дрон! – позвала я. – Ты активен?

– Интегрированный ИИ успешно установлен, – монотонным голосом отозвался дрон.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я не понимаю, как отвечать на этот вопрос.

– Он не живой, – сказал М-Бот. – Ну… не такой, как я.

– Дрон, включи активную маскировку, – приказала я.

Он исчез, и появилась голограмма, создающая впечатление, будто я смотрю сквозь него. Вкупе с сенсором-скремблером она должна была скрыть дрон от всего, кроме целенаправленного сканирования.

– У активной маскировки есть слабые стороны, – заметил М-Бот. – При помощи этой технологии невозможно сделать что-то действительно невидимым со всех точек обзора. Посмотри на него с этой стороны, а потом заставь двигаться.

Я повернулась. Он оказался прав. С этой стороны невидимость была не настолько убедительной – в воздухе висела рябь, выдающая дрон. Когда тот двигался, рябь становилась заметнее.

– Он с большей вероятностью останется незаметным, если будет парить повыше, где никто случайно не столкнется с ним, – сказал М-Бот. – И нам придется следить, чтобы он двигался медленно и застывал, если кто-то посмотрит прямо на него. Если на него взглянет кто-то один, он сумеет приспособиться к этому ракурсу и остаться невидимым. Но чем больше народу будет смотреть на него с разных углов, тем сильнее он будет бросаться в глаза.

– Он сможет выполнять эти приказы? – спросила я.

– Да. У него есть базовый интеллект, и я скопировал в него значительную часть моих протоколов маскировки. Он должен суметь провести разведку, заснять нужное нам место, потом вернуться на точку, откуда ты его заберешь. – М-Бот снова помолчал. – Он может летать сам по себе, в отличие от меня. Наверное, я зря сказал, что он не живой. В некоторых смыслах он более живой, чем я.

Я подумала над этим, потом открыла шкафчик в боковой стенке кабины и достала маленький запасной деструктор.

– Дрон, – сказала я, – отключи голограмму.

Он возник прямо надо мной, паря рядом с открытым фонарем и наброшенным на М-Бот брезентом. Я убедилась, что деструктор поставлен на предохранитель, и примотала его изолентой к дрону, так что теперь я могла пронести контрабандой и его.

– Если у тебя возникнет слишком много проблем, – сказал М-Бот, – не забывай, что в твоем браслете записана еще одна внешность. Если версия «Аланик» окажется скомпрометированной и тебе придется прятаться, ты сможешь сменить облик.

– Хорошо, – сказала я. – Будем надеяться, что до этого не дойдет. Но в любом случае у Россыпи слишком мало времени. Нам надо попытаться осуществить этот план завтра же.

Целый день Йорген учился печь хлеб.

Бабушка Спенсы очень хорошо умела делать хлеб, хотя была слепой. Они вместе сидели в ее тесном, состоявшем из одной комнаты доме на Огненной. Мать Спенсы перебралась в новое жилье, но бабушка отказалась переезжать. Она заявила, что ей нравится «ощущение» от этого дома.

В окно лился красный свет, воздух был пропитан жаром от механизмов. Йорген понял, что жар тоже можно почувствовать, как и запах. Или, во всяком случае, горячий металл. Пахло чем-то обожженным, но не горящим. Чем-то таким, что настолько давно прошло через огонь, что теперь пепел лишь слабо тлел.

Бабуля заставила Йоргена работать, как и она сама, – опираясь только на осязание и запах. Он закрыл глаза, протянул руку и нащупал котелок, чтобы проверить, что за порошок внутри. Взял щепотку, поднес к носу, понюхал.

– Мука, – сказал он, вдыхая здоровый и в то же время какой-то грязный запах перемолотого зерна. – Нужно примерно пятьсот граммов.

Он взял мерную чашку и зачерпнул муку, отмеряя лишь по ощущениям, без помощи зрения. Прикинул вес, потом пересыпал муку в миску у себя на коленях.

– Хорошо, – сказала Бабуля.

Он перемешал муку рукой, считая до ста.

– Теперь масло.

Он поднес к носу нужную бутылку.

Понюхал, кивнул и наклонил сосуд. Масло тоненькой струйкой полилось по его пальцам в миску. Бабуля хотела, чтобы он все отмерял так, на ощупь. Потом настал черед воды.

– Очень хорошо, – похвалила Бабуля.

У нее был терпеливый голос. Ему казалось, что такой голос должен быть у камня. Недвижимого, древнего и вдумчивого.

– Мне бы все-таки хотелось посмотреть и проверить, сколько я положил, – сказал Йорген. – Я же на самом деле ничего не отмерил по-настоящему.

– Конечно же отмерил.