Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Я принял горделивую осанку, как будто на запястьях не было наручников, и важно произнес:

– Хорошо.

Сменив одну клетку на другую, я снова сел на сухой паек. Эти батончики, по крайней мере, не были со вкусом корицы и не пахли соленой водой и нефтью. Вдобавок у меня были туалет и душ – только сокамерницы не было. Испорченную одежду забрали и вернули постиранной и заштопанной. Мой тюремщик, плотная женщина с бритой головой и серийной татуировкой солдата-срочника, принесла мои вещи с улыбкой, сказав, что это «джентльменские привилегии». Привилегии были невелики, но и за них я был благодарен. Я уже настолько привык к запаху гнилой рыбы, исходившему от темных вод, что его отсутствие сбивало меня с толку не меньше, чем новые сапоги.

Так началось мое заключение на борту имперского корабля «Скьявона», перехватчика под временным командованием капитана Бассандера Лина. Это было не самое длительное заключение в моей жизни и уж точно не самое неприятное. Как я позднее узнал, «Фараон» и «Бальмунг» были погружены в массивный трюм «Непреклонного». Этот ужасный дредноут направлялся к неизвестной мне точке в космическом пространстве, вдали от всех звезд, и мы должны были встретиться с ним.

Я почти не обращал на все это внимания… ибо я видел. Воргоссос долгое время мучил меня, но напоследок этот темный мир припас еще один ужасный сюрприз. Как и «Загадка часов», черный корабль Кхарна Сагары воплотился из космического мрака, как ночной кошмар. Пока мы возвращались с орбитальной платформы на «Скьявону» в шаттле Бассандера, я, привязанный к кушетке, созерцал его во всем жутком великолепии.

Меня пробрала дрожь, ведь я уже видел этот корабль. Дважды.

Один раз – в грезах, что показало мне Братство, другой – раньше, в Калагахе.

«Скьявона» припарковалась под этой громадиной, и наш шаттл прошел в опасной близости от ее корпуса. Не могу сказать, кто и в какую эпоху сконструировал этого титана. Корабль был как будто выкован из цельного железа или высечен из черного камня. Ни следа пластика или керамики, ни кусочка адаманта. Уровень за уровнем, шпиль за шпилем он поднимался из бесконечной ночи и вновь утопал в ней, подобно городу со множеством за́мков, расположенному на могучем клинке в несколько сотен миль длиной. На его фоне черная с латунными вставками игла «Скьявоны» казалась одинокой байдаркой на реке, окруженной неприступной горной грядой.

На палубе, как тотемная армия погребенного императора, стояли миллиарды каменных фигур: статуи людей, богов и ангелов. Среди них не нашлось двух одинаковых, но все они были объединены одной задумкой, одной волей и идеей. Они стояли на террасах, вокруг шпилей, в запрещающих жестах протягивая руки во тьму. Подземный дворец и пирамида внушали мне ужас, но этот корабль был еще страшнее. Лишь огромные корабли-миры сьельсинов были больше его, а «Загадка» по сравнению с ним казалась карликом.

Я молча наблюдал за защитными жестами и тихими проклятиями солдат на борту шаттла. Валка тоже молчала.

Бассандер то ли не замечал нас, то ли не обращал внимания. Он удостоверился, что меня поместили в камеру, и отправился сообщить рыцарю-трибуну Смайт о нашем задержании, а также получить новые распоряжения. Я кивнул, прекрасно зная, что эти распоряжения станут сюрпризом для невозмутимого офицера.

Он узнает правду.

Когда я услышал, как откатилась в сторону дверь моей маленькой золотисто-черной камеры, я триумфально улыбнулся вошедшему – и улыбка вдребезги разбилась о сводчатую крышу моей души. Ко мне явился не Бассандер Лин.

Это была Джинан.

Читатель, сейчас я трижды обошел кругами каморку, глубокой ночью вспоминая ее лицо. Многие битвы тронули меня меньше, ранили меньше. Да, взглянуть в когда-то любимое лицо и увидеть… другого человека… было хуже, чем смотреть на исполосованный лик Рустама, поле боя в Синуэссе, на все когда-либо виденные мной трупы. Она как будто стала оборотнем, как Найя, и лицо ее повиновалось теперь иной воле. Она иначе держала подбородок, а губы, сжатые, чтобы не проронить ни слова, были не теми губами, что я когда-то целовал. Лазурная лента осталась, вплетенная в косу, диадемой обернутую вокруг головы.

– Джинан, – произнес я, точнее, та часть меня, которая мне не подчинялась.

Мой капитан замерла, глаза напоминали мрамор.

– Джинан, прости.

Она молча сверлила меня взглядом. В нем не было и следа елейной мягкости; стальной внутренний стержень не кутался в бархат. Не отводя глаз, она потянулась к поясу и достала кристалл, используемый для передачи личных и секретных сообщений между устройствами. Вставила его в наручный терминал. Из линзы проектора на ее синем джаддианском мундире полился голубоватый свет. Он следовал за ее движениями и, когда она сложила руки, переместился чуть выше. На голограмме я видел знакомые гербы: имперский рассвет, медный орел легионов, скрещенные клинки Четыреста тридцать седьмого легиона, а под ними – раскрашенный кулак «Непреклонного». Все они по очереди мигнули, составив трехмерное кодовое изображение, содержащее фрактальные модели, подтверждающие подлинность записи. Я знал, что будет дальше. Я сам послал запрос, прежде чем выкрасть Танарана с «Бальмунга».

Появилось лицо рыцаря-трибуна Райне Смайт, призрачное в свете голографического проектора Джинан. В отличие от Джинан, она выглядела точно так, как я ее помнил: вздернутый нос, широко расставленные глаза, коротко подстриженные, неаккуратные жидкие волосы над грубым, плебейским лицом, покрытым едва заметными белесыми шрамами, свидетельствующими о хирургических улучшениях, позволенных лишь патрициям. Однако облик ее источал силу и каменную, как сама Земля, уверенность. Если и жили во Вселенной абсолютно непоколебимые люди, то она была из них. За наше короткое знакомство я распознал в ней настоящего лидера и готов был следовать за ней.

– Этот приказ отдан Адриану Марло, и только ему. Согласно статье сто девятнадцать Великой хартии Адриан Марло особо уполномочен действовать как мой экстренный рекрут. На него и его федератов не распространяется приказ о воссоединении с флотилией у Коритани. Он должен выполнять первоначальные указания и продолжать поиски Воргоссоса, пользуясь всеми имеющимися средствами. Повторяю: на него не распространяется приказ о воссоединении с флотилией у Коритани. Он должен продолжать поиски Воргоссоса согласно первоначальным указаниям.

Когда-то я читал или слышал от Гибсона об одной из великих империй золотого века Старой Земли. Кушанской? Или Кхмерской? А может, Российской? Они завоевали все земли и покорили все племена мифической Азии, от западных гор до восточного моря. Они сделали это не по приказу императора, а потому что их манили новые земли, где жили варвары и менее развитые народы, которых легко можно было победить. Эти древние легаты и стратиги, командовавшие приграничными фортами, знали, что после смерти будут преданы забвению, если не принесут правителю новые территории и новые богатства, притом что эти самые правители приказывали им ничего не захватывать. Империя и без того была огромна, верили они, и границы ее было тяжело охранять.