Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

Посмеявшись над очередной остротой Сиран, я отошел от канатов, повернулся, чтобы налить воды из настенного фонтанчика, и увидел его. По правде говоря, я сомневаюсь, что он искал в зале меня или кого-то еще. На нем был простой тренировочный костюм: облегающие штаны и оливковая туника без рукавов, оттеняющая его рыжие волосы. Он замер как вкопанный, не дотянув до уха наушник. Музыка уже звучала из его терминала. Он выключил ее, но не произнес ни слова.

Все замолчали.

Он развернулся, чтобы уйти.

– Хлыст!

Я не собирался с ним говорить, но слово вырвалось само. Мне хотелось высказать очень многое, но в то же время и оставить многое невысказанным.

Он вздрогнул, как будто я ранил его мечом, и повернулся вполоборота. Он не смотрел на меня. Держал кулаки сжатыми. Я вдруг потерял дар речи. Я – рассчитывавший на очистительный свет эмоций, когда открывал рот.

Гнев и ярость так и не пришли.

Только грусть.

– Рад, что ты цел, – не глядя на меня, произнес Хлыст. – Я места себе не находил, когда вы с доктором Ондеррой не вернулись.

Я уронил полотенце и приблизился к нему на пять шагов:

– Ты рад, что я цел? Вот как? Ты хоть понимаешь, что наделал?

Мой обвинительный тон задел его, и он повернулся ко мне. В его глазах стояли слезы.

– Что я наделал? Вытащил тебя из тюрьмы.

– Не прикидывайся дурачком, – сказал я, не повышая голоса. – Ты прекрасно понимаешь, что натворил, иначе не вернулся бы на «Мистраль». – Я перевел дух и шагнул еще ближе. – Ты позвал сюда Бассандера. Ты позвал Империю.

Тогда Хлыст встал со мной лицом к лицу и выпятил грудь. Он то краснел, то бледнел.

– Я спас тебе жизнь! И Валке тоже!

– Ты продал мою жизнь! – огрызнулся я по-прежнему мертвецки тихо. – Мою и жизни всех, кто находится на этом корабле. Лин все мне рассказал. И ради чего? Чтобы спасти собственную шкуру!

Стоит упомянуть, что я лично видел сообщение Хлыста и слышал его мольбы о пощаде.

– Ты заявил, что я обезумел! – напомнил я.

– Адр, ты сбился с пути! – ответил Хлыст, оглядываясь на Паллино и остальных в поисках поддержки. – Демониаки, экстрасоларианцы? Это все чересчур. Ты перегнул палку еще на Рустаме. Когда погиб Гхен. Чудо, что мы не потеряли никого больше. Слава Земле.

Я тоже оглянулся. Все смотрели на нас с беспокойством, а по выражению глаза Паллино я понял, что солдат вспоминает, как юный Адриан в приступе гнева избил троих мирмидонцев.

Но гнев так и не пришел.

– Теперь потеряем, – сказал я, повернувшись спиной к Хлысту, и зажмурился. – Ты это понимаешь?

Сзади раздались шаги. Хлыст подошел ближе:

– Откуда ты знаешь? Капитан Лин – имперский офицер, а не норманский вождь. С ним можно договориться.

– Неужели? – вмешался в разговор Паллино. – Так вот что это, по-твоему, такое? Считаешь, ты с ним договорился, парень? Добился прощения за то, что пальнул в него тогда на «Бальмунге»? И чего он тебе пообещал? Место в первом ряду на нашей казни? Или удобные ясли для фуги, в то время как всех нас выкинут из шлюза?

Я открыл глаза. Не ожидал, что Паллино встанет на мою защиту, но он это сделал, откинувшись на канаты и пристально сверля Хлыста голубым глазом.

Элара подошла к возлюбленному:

– Пал…

– И ты туда же? – удивился Хлыст; его слова пронеслись над моим плечом, как тень клинка палача. – Пал, ты был солдатом. Ты должен понимать, что все это неправильно!

– Да, был, – ответил Паллино, отстраняясь от Элары, и вылез с ринга между канатами. – Именно поэтому и понимаю, что ты, парень, натворил глупостей. Настоящий солдат прежде всего верен друзьям, потом командирам – и только потом Империи, черт побери!

Голос Хлыста прозвучал совсем рядом, не более чем в ярде от меня, но я все равно не повернулся.

– Я просто хотел помочь!

«Помочь». Я стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть это слово.

Спустя мгновение я заговорил – очень тихо, чтобы смысл слов не потонул в их громкости:

– И как ты помог?

Я видел, как внимательно следит за мной Элара. Сиран. Они были озабочены. Думали, что в любой момент нас с Хлыстом придется разнимать. Осознание этого еще больше меня отрезвило. Я мысленно представил Криспина, раскинувшегося, как ковер, у моих ног. Тогда мы встретились в последний раз.

«Ярость слепа», – подумал я.

И увидел.

– Но я ведь добился встречи со сьельсинами?! – послышался голос Хлыста.

– Какой ценой? – спросил я, наконец обернувшись. До Хлыста было чуть больше ярда, не дотянуться. – Считаешь, смерть Гхена стала последней каплей? – Я взял паузу, чтобы взглянуть на Сиран, замершую неподвижно, как стоические скульптуры, даже сейчас наблюдающие за мной. – Возможно. Но из-за тебя, Хлыст, в опасности жизнь всех на этом корабле. Ты это понимаешь?

– В этом виноват не я, а ты! – резко парировал он. Его мокрые глаза широко таращились. – Мы подписали себе смертный приговор, когда предали флот!

Я шагнул ближе, тем самым сделав заметнее нашу разницу в росте. Среди палатинов есть и выше меня, но я все равно более чем на голову превосходил своего друга-плебея.

Когда мужчины спорят, всегда есть риск, что дойдет до рукоприкладства. Я знал женщин, которые утверждали, что у них все точно так же, и, видя выдранные волосы и следы ногтей на лицах, склонен в это верить – но все-таки это случается гораздо реже. Однако, думаю, именно угроза драки позволяет мужчинам находить в споре общий язык. «Мы должны разговаривать, – утверждают философы, поднимая для наглядности руки, – чтобы не пришлось пускать в ход кулаки».

Нарушив личное пространство Хлыста, я понимал, что угрожаю ему и стою на своей угрозе, как на пьедестале.

Нужно отдать ему должное, он даже не шелохнулся. Я уже не раз отмечал, что в нем не осталось и следа от прежнего, вечно напуганного катамита. Он гордо вздернул голову, как будто перед расстрелом, показывая тем самым, что не боится. В его глазах блестели гневные слезы, но он не плакал. Я счел это признаком того, что он меня понимает.

– Ты уже поставил наши жизни под угрозу, когда похитил Танарана, – едва слышно произнес Хлыст. – Когда из-за тебя мы схлестнулись с Бассандером.

Я не потратил ни секунды на раздумья:

– Я собирался вернуться к Бассандеру, Смайт и Империи – только после заключения мира с вождем Аранатой. Из-за тебя мы вернулись неудачниками. Это разные вещи.

Да, возможно, я вынудил друзей преступить закон, но, если бы не Хлыст, Бассандер ни за что бы не нашел ни нас, ни Воргоссос. Мы вернулись бы на своих условиях, в выгодном положении. Мы бы вернулись с миром.

– Ты что, сам не видишь? – сказал Хлыст. – Ты доверяешь сьельсинам больше, чем друзьям. Мы для тебя совсем ничего не значим? – Он практически выплюнул последние слова.

За такое мой отец ударил бы его. Я чувствовал это с той же ясностью, с которой отпускают самую желчную ремарку, наносят встречный удар в фехтовальном поединке. Но я не отреагировал. Я вспомнил, как чувствовал себя, когда дрался с Бассандером на «Бальмунге». Я не испытывал к нему ненависти, несмотря на все презрение, с которым он относился ко мне с момента сьельсинского вторжения на Эмеш. Я не мог возненавидеть Хлыста.