Грэм Макнилл - Долг Ордену

Обтянутый тёмными одеждами, он передвигался взад-вперед по верхним укреплениям Чёрной Базилики шаркающей походкой. Гром облаков и жаркий дождь были для него благословением, гулкое эхо барабанов дарило ему ощущение свободы. Он был обязан следить, чтобы каждый из ярусов базилики был обеспечен боеприпасами.

Он обхватил ящик с боеприпасами своими кривыми пальцами и потащил его к почерневшим механическим существам, которые были такими же неотъемлимыми частями оружия, как и те, что отвечали непосредственно за выстрел. Бормочущие и череполикие, они искоса смотрели на него, когда он заправлял блестящую ленту в грохочущую казенную часть огромного патронника. Снаряды был таким же длинным, как предплечье заряжающего. Каждый был инструментом мщения, отмеченным богами варпа. Казённая часть закрылась, едва не оторвав пальцы Славу, на, что он лишь ухмыльнулся. – Не в этот раз, милочка, – пробормотал он беззубым уродливым ртом.

Он неуклюже соскользнул обратно, под защиту противовзрывного шлюза, герметизирующего орудийную камеру на верхнем ярусе Чёрной Базилики. Огромный собор вновь пришёл в движение, сокрушая землю траками и продвигаясь с неумолимой неизбежностью. Боковые орудия выли, требуя новых боеприпасов, и от нетерпения трещали потоками бинарного кода.

Бронированный люк в укреплённом полу яруса, закрывался на массивные задвижки и тяжёлый штурвальный замок. Дверь была настолько громоздкой, что даже просвещённые Астартес, служившие истинным богам, не могли открыть её без специального подъёмного оборудования. Для Слава открыть этот люк было так же легко, как сделать вдох.

Он открыл дверь и заглянул во тьму внутреннего пространства базилики. Оттуда доносилась вонь чего-то неизвестного: тяжёлая смесь прогорклых масел, кислого молока и сгоревшего мяса. Кому-то она показалась бы тошнотворной, но Слав привык к ней за годы службы. Она просто – была. Правда, он никогда не переставал задаваться вопросом, каков её источник.

Он услышал, как на палубу позади него что-то приземлилось с негромким стуком, но не обратил на это особого внимания. Здесь всегда слышались странные звуки, и совсем не обязательно было задумываться об их природе. Кроме того, в огромной обойме вовсю грохотал подъёмник боеприпасов, наполненный свежими ящиками, где были снаряды в медных гильзах, мощные батареи и канистры с концентрированными прометием.

Затем он услышал булькающие крики череполиких. Слав обернулся всем своим неуклюжим туловищем и нахмурился. Они были не такими, какими должны быть. К тому же, пушки на верхнем ярусе не стреляли. И быстро стало понятно, почему.

Несколько воинов в чёрных доспехах, словно ожившие тени, вырезали череполиких сверкающими белоснежными когтями, пока другие взбиралось по высоким валам верхнего яруса базилики. Ум Слава не мог переварить то, что он видел. Как они могли взобраться по стенам базилики? Это было невозможно по многим причинам, и не в последнюю очередь потому, что левиафан со всех сторон был оснащён защитным вооружением. К тому же, всё это сейас происходило за стеной, которую построили хозяева Рождённых Кровью.

Всего было десять громадных воинов, закованных в доспехи такой черноты, что они походили на базальтовые статуи, установленные в храме Карминовой Бездны.

Это были Адептус Астартес. Ненавистный враг. Кровь Слава забурлила, и его чахлый ум, наконец, понял, что перед ним те, кого он мог бы убить. Он не смог заметить, как череполикие заряжающие были убиты, поскольку тащил к ним очередную порцию снарядов.

Слав взревел от ненависти и загрохотал по палубе, но не сделав и полудюжины шагов, он увидел, как одна из чёрных фигур повернулась и направила на него своё матово-чёрное оружие. Оно извергало огненные заряды, каждый из которых ударял в рыхлое тело Слава и отрывал кровавые куски. Он чувствовал боль, но ему было всё равно. Нервная система была настолько насыщена имплантами и бустерами, его реакция на боль была почти нулевой. Он напал на воинов, но те были неуловимы, как тени, за которые он их вначале и принял, и легко уклонялись от его неуклюжего напора.

Их когти ударили его, вонзаясь в плоть, словно птицы-падальщики, клевавшие свежий труп. Грязная кровь пеной хлестала из ран, но её было предостаточно в таком огромном теле, чтобы не обращать на это внимания. Пусть они заберут столько крови, сколько захотят, Слав убьет их всех, прежде чем они насытятся! Мощной конечностью он настиг одну из клюющих птиц и ударил её кулаком, тяжёлым как валун. Воин отлетел назад, врезался в парапет верхнего яруса и перевернулся через край.

Что-то приземлилось ему на плечи. Внезапно Слав ощутил тяжёлый вес, лезвия кромсали тело, а кожа горела огнём. Боль не имела значения, но он поднял руки, чтобы понять, что её причиняет. Он нащупал ладонями твёрдую пластину, и со всей силы сжал её, чувствуя, как та трескается от его хватки.

Затем возникла боль, которую он не смог проигнорировать.

Когти пронзили его шею, разрывая многочисленные слои жира, мышц и сухожилий по пути к костям позвоночника. Он извивался всем телом, пытаясь схватить чёрную фигуру, которая его оседлала, и наносила удары снова и снова.

– Слав убьёт тебя! – прорычал он, а затем почувствовал последний щелчок, словно что-то упругое растянулось и порвалось. На долю секунды его пронзила мучительная боль, прежде чем с этим звуком всё прекратилось. Когти хищной птицы наконец-то разорвали его позвоночник.

Капитан Аэтон Шаан перебил спинной мозг громадному огру на уровне лопаток и легко приземлился на пол. Потребовалось усилие, чтобы пробиться сквозь кость, и даже тогда существо умерло не сразу.

Он втянул свои молниевые когти и наблюдал, как его люди заканчивали работу по уничтожению вражеских артиллеристов. Задача была бесславной, но необходимой, хотя каждая минута и была на вес золота. Им потребовалось немало времени, чтобы преодолеть руины, оставленные артиллерией врага, миновать армию Рождённых Кровью и, не попавшись в лапы демонических машин, пробраться за стену.

Труднее всего было избегать внимания одержимых машин, именно тогда они были ближе всего к провалу, поскольку сущности, вселившиеся в уродливые механизмы, воспринимали мир не только пятью привычными чувствами. Шаан улыбнулась при мысли об использовании лишь пяти чувств.

Ферелд Лаотц перевалился через край железного парапета. Он двигался нарочито аккуратно, присоединяясь к своим товарищам после того, как тяжёлый удар монстра отправил его в полёт.

– Ты был небрежен, – заметил Шаан. – Когда мы вернёмся, назначь себе покаяние.

Лаотц поклонился: – Какова мера, мой господин?

– Я оставляю это на твоё усмотрение, – сказал он, зная, что Лаотц назначит себе соответствующее наказание, и даже немного больше, для уверенности. Вопрос о взыскании был решён, и он повернулся к открытому люку в полу палубы. Ревис Кайр, его старший сержант, подошел к нему и стал всматриваться во тьму шахты.