Дарья Кинкот - Экзамен на искренность

– Я про алкоголь, – усмехнулся Нейт.

Брюнетка пихнула его в плечо и хищно прищурила глаза под всеобщий хохот.

– Зато у нее помада не отпечатывается, – поддержала Нору блондинка.

– Точно! – воскликнула Блэкуолл, в ту же секунду чмокнув в губы повернувшегося к ней Минтвуда.

Феликс вздрогнул от неожиданности и, пока брюнетка демонстрировала остальным, что на его губах не осталось и грамма ее помады, переглянулся с хихикавшей Софи и слегка озадаченным Нейтом. Их безмолвный диалог так и сквозил фразой «она определенно пьяна».

– И все же, я официально заканчиваю эру издевательств и снимаю с себя этот титул.

На этих словах юноша убрал с головы золотой обруч и поместил его на макушку Блэкуолл, которая, хоть и попыталась скрыть свое ликование оттого, что он выбрал именно ее, выглядела безумно растроганной.

– Как ни крути, – вновь заговорил Уорд, – не могу понять, как вы умудрились заполучить эти титулы.

– Все благодаря мухлевавшим Феликсу и Норе, – Нейт кивнул в сторону парочки колдунов.

– Серьезно? – парнишка восторженно посмотрел на ребят.

Так, как обычно смотрят прилежные юноши, когда узнают о каких-либо нарушениях правил, на которые им обычно не хватает духу. Минтвуд и Блэкуолл лишь добродушно пожали плечами.

– Ох, точно! – блондинка почти в панике стала рыться в своей сумке.

– Что такое? – взволнованно спросил колдун с челкой.

Паттерсон с триумфальным видом вытащила фотоаппарат:

– Мы должны запечатлеть этот момент!

– Мгновенные снимки, класс! – Бенджамин поправил очки.

– Тот самый, который ты хотела подарить Шерману? – уточнил Феликс.

– Да! Между синим и розовым я решила выбрать синий…

– Жаль, – откликнулась Блэкуолл, перестав хлестать жидкость из своего стакана. – Я бы все отдала, чтобы посмотреть, как Шерман носится по коллегии с розовым фотоаппаратом.

Уорд лишь недоуменно переводил взгляд между собеседниками, пока не остановил его на своем брате. Тот лишь махнул рукой в сторону своих друзей, как бы говоря «они беседуют о чем-то своем».

– Ладно, давайте, выстраиваемся! – лепетала Софи, «расставляя» своих спутников как шахматные фигуры.

Нора и Нейт устало подчинялись приказам своей подруги – эти двое не очень-то любили позировать для снимков.

– Софи, дай мне, – Бен выхватил из рук девушки фотоаппарат.

– Но ты тоже должен быть в кадре!

– Сначала я щелкну влюбленные парочки, – паренек улыбнулся через силу, будто бы ему было грустно это произносить.

– Убейте меня, – заныла брюнетка. – Я думала, раз здесь нет Тони, нам не придется заниматься подобной чепухой.

– Тссс! – шикнула Паттерсон, отбирая у подруги алкоголь.

София и Натаниэль стояли в центре, а по краям красовались их друзья-колдуны. Головы девушек украшали сияющие короны, а лица юношей – сияющие улыбки.

– Скажите «сыр», – раздражающе протянул Уорд.

– Сыр, – хором запели друзья.

Яркая вспышка оповестила ребят о сделанном снимке.

– Бен, давай к нам, – Нейт подозвал своего брата, пока тот доставал получившееся фото.

– Да-да, иду, – парнишка окликнул первого попавшегося выпускника и попросил сделать кадр.

Уорд передал блондинке фотокарточку и присоединился к компании. Встав с краю, рядом с Феликсом, он на мгновение напрягся, когда тот положил руку ему на плечо. По какой-то необъяснимой для Бенджамина причине, Минтвуд заставлял его чувствовать себя очень неуютно и вместе с тем до жути интриговал его.

– Спасибо! – София растянула губы в широкой улыбке, забирая свой полароид.

– Теперь ты довольна? – Блэкуолл взглянула на фото через плечо блондинки.

– Я не знаю, могу ли я быть довольнее!

Феликс растроганно посмотрел на Паттерсон, но в ту же секунду болезненно сжал челюсть и пошатнулся.

– Эй, – Уорд тут же придержал колдуна. – Ты как?

– Феликс! – Нора испуганно подскочила к другу.

– Я в норме… – лепетал Минтвуд, пока друзья усаживали его на стул. – Тут просто душно.

– Кажется, нам пора уезжать, – Натаниэль посерьезнел.

– Уже? – опечаленно произнес его брат.

– Да, к сожалению, – тараторила блондинка. – Я мигом отлучусь в дамскую комнату, хорошо?

– Конечно, мы подождем здесь, – Блэкуолл кивнула.

Бросив взволнованный взгляд на своих друзей, Паттерсон принялась пробираться сквозь толпы выпускников в школьный коридор. Музыка эхом отдавалась в голове девушке, и ее слегка затрясло от накативших нервов. Ситуация еще не накалилась до предела, но состояние Феликса сильно беспокоило ее. Конечно же, она чувствовала себя виноватой в случившемся. Воспоминания о беловолосом Редлоке, за жизнь которого опасался сам Минтвуд, заставляли Софию нервничать еще сильнее.

Покинув актовый зал, блондинка сразу же почувствовала, как ей в лицо ударил прохладный воздух. Опьянев от здешней атмосферы и капли алкоголя, она лишь сейчас поняла, насколько трудно там было дышать. Софи проследовала в туалет и, заперев дверь, поспешила предстать перед зеркалом, чтобы посмотреть на свой внешний вид. Прическа слегка растрепалась, да и макияж был не в лучшем состоянии, но она все еще выглядела празднично и элегантно. В любом случае, длилось это совсем недолго – Паттерсон включила воду и смыла со своего лица остатки косметики. Появилось чувство облегчения.

– Все хорошо, – выдохнула она. – Все будет хорошо.

Собравшись с мыслями, блондинка поправила платье и покрепче ухватила свою сумку, после чего, отперев дверь, приоткрыла ее:

– Где перворожденный? – промолвил мужской голос.

Услышав это, Софи тут же замерла.

– Он уже близко, я чувствую его.

– Пошли, нельзя терять ни минуты.

Различив удаляющиеся шаги, девушка беззвучно закрыла дверь и стала медленно продвигаться к стене спиной вперед. Ее рот был открыт, создавая на лице гримасу неподдельного ужаса, а по щекам катились слезы. Единственные мысли, которые сейчас лезли ей в голову – те, которые гласили, что она не хочет быть сожжена заживо. Она не хочет быть жестоко убита. Она не хочет быть убита Тамикой или ее последователями.

София сползла на пол. Не в силах даже пошевелиться, она бегала глазами по всему помещению, как помешанная. Именно в этот момент она подумала – а стоило ли оно того? Ребята сейчас находились в зале и не имели ни малейшего понятия о том, что через пару мгновении их атакуют враги. А Софи сидела на полу в уборной и не знала, что делать дальше. Невооруженным глазом можно было заметить, что ее трясло. Не так, как когда ты сидишь перед экзаменом или готовишься услышать свои баллы. И даже не так, как когда Доминик Гринфайер понимает, что ты лжешь ему. Ее трясло так, будто бы она была уверена, что в следующую секунду умрет. Сердце, кажется, стучало так сильно, что от этого становилось физически больно.