Алексей Кондратенко - Катрина: Меч зари [СИ]

Вниз по стене мельницы беззвучно ползла человеческая фигура. Так хищники подкрадываются к жертве в траве. Второй страж из румынского клана. На голове его блеснули два желтых глаза — он обнаружил, что его заметили.

Раздался грохот: Галлагер открыл огонь из Ли-Энфилда по лордоку на стене. Тот сгруппировался и перепрыгнул через всю мельницу на противоположную стену.

Не пытаясь подняться с пола, потому что это лишь отняло бы драгоценное время, Галлагер продолжал стрелять. Мощные десятиграммовые посеребрённые пули диаметром почти 8 миллиметров вылетали на скорости 750 метров в секунду. Ломали деревянные брусья, взрывали старую каменную кладку, засыпая всё вокруг горстями пыли и опилок. В этом цилиндрическом строении грохот от выстрелов множился и превращался в оглушительный звон.

Во вспышках от выстрелов резко и быстро перемещался второй страж Морбия. Этот обученный воин румынского клана будто предугадывал движения Галлагера, но Галлагер славно его погонял. Фонарнику показалось, что лордок вроде бы спрыгнул на пол, а потом он исчез за мельничным поставом.

Уоллес в это время саданул прикладом ружья по первому стражу, нагнулся вперед и тут же отпрыгнул назад, опрокинув своего душителя на пол. На мгновение петля на шее Уоллеса ослабла. Он вывернулся, выкатился и почти не глядя выстрелил назад.

Дикий вопль.

Он попал. Но не убил.

Во втором стволе остался ещё один патрон. Его Уоллес выпустил вслед быстро метнувшейся фигуре, но впустую.

Следующий выстрел в том же направлении принадлежал Галлагеру, прикрывающему своего напарника. И никто из них не мог сказать, попал Галлагер или нет.

Лордоки снова притаились в тенях.

Уоллес подбежал к Галлагеру, перезарядил ружье и вместе они стали осматривать стены.

Тактика стражей Морбия была понятна. Один из них притворился мертвым, чтобы подпустить Галлагера и убить. Одним резким ударом. Они не могли знать, что Галлагер окажется настолько быстр и выживет. Теперь стражи румынского клана нападали набегами и прятались в тенях. Цель их проста: заставить фонарников растратить все патроны. Измотать и вот тогда уже добить.

Галлагер прикинул, сколько совершил выстрелов. В магазине на десять патронов оставалось один или два. Плохо дело. Он глянул на свою рану. Кровь бежала быстро. Плохо дело.

— Какого черта ты мне приволок это треклятое ружье! — ругнулся Уоллес, шаря глазами по стенам и калейдоскопу балок, механизмов, шестеренок высоко над их головами. — Из револьвера я бы давно пристрелил одного из них.

— Ты и так молодец, — с гримасой боли, подбодрил Галлагер, поднимаясь.

Уоллес помог ему встать на ноги. Галлагер сунул руку под ворот и вытянул висящее на цепочке распятие.

— Вылезайте из своих теней, ублюдки, — обратился он в темноту и покрепче обхватил винтовку.

Следующие несколько минут они прождали в напряженной готовности встретить смертоносного врага. Ничего не происходило.

Галлагер поглядывал на свою рану. Как долго он сможет оставаться на ногах, спрашивал он себя. А как долго — в сознании?

— Я думаю, их здесь уже нет, — шепнул Уоллес. — Вот подумай, они не ожидали, что у нас посеребрённые боеприпасы. А как один из них получил серебряной дробью, поняли, что мы не простые фермеры. Выбрались через те дыры в потолке.

— Далеко им не уйти, ещё светло.

— Уже темнеет.

— Надо проверить заброшенный дом Бишопов, — оперевшись спиной о стену, решил Галлагер. — Тот, что позади мельницы. Если дробь засела у ублюдка в теле, серебро будет отравлять его и, в конце концов, убьет. Он постарается поскорее вынуть дробь. Ты иди, проверь, а я посторожу здесь. И вот, возьми винтовку, только тут один или два патрона остались. А мне ружье отдай.

— Дерьмо собачье твой план, — покачал светловолосой головой Уоллес и нервно проверил шею. Там оставалась борозда от удавки. — Ладно. Держи ружье. Я пойду. Только не помри тут!

Уоллес отдал ружье, взял винтовку и вышел в промозглые серые сумерки, оставив Галлагера наедине с темнотой мельницы.

Шли минуты, Галлагер искал глазами признаки движения на верхних этажах мельницы, за шестерными колесами и тяжелыми деревянными балками. Не отрываясь. Не теряя бдительности. Порой ему казалось, что на него в упор смотрит окружавшая темнота. А когда перестал считать, что угроза нападения ещё существует, осмотрел пол, чтобы оценить, как много крови потерял. Ему не страшно было умереть, но оставить товарищей в такую трудную минуту он не хотел.

По его прикидкам, не так уж и много крови потеряно. Значит, рана не критическая. Надежда выжить оставалась. Да и силы ещё были. А вот за Уоллеса у Галлагера было не спокойно на душе.

Он потянулся к распятию и сжал его в кулаке ненадолго. Затем вынул платок из кармана своего поношенного пиджака, скомкал его и зажал им рану. Спустя минут десять с улицы послышался голос Уоллеса:

— Не стреляй, это я иду.

Галлагер высунул голову из дверного проема в вечернюю прохладу:

— Ну?

— Всё осмотрел. Эти черти словно сквозь землю провалились. Ты-то как?

— Жив.

Уоллес довольно хохотнул.

— Хорошо!

Галлагер одной рукой накинул ружье на плечо, другой продолжал прижимать рану. Осторожно ступая, он выбрался на улицу:

— Надо обо всём сообщить как можно скорее.

— Идти можешь?

— Да, но на меня не равняйся. Иди вперед. Я догоню.

— Точно?

— Да.

Уоллес покачал головой. Не нравилась ему идея разделяться после всего случившегося. Но делать было нечего. Кто знает, когда Галлагер доберется до особняка Смитов. А их всех срочно надо предупредить: посланцы Триумвирата уже здесь.

— Ладно. Удачи тебе. Увидимся там! — похлопав друга по плечу, сказал Уоллес с извиняющимся видом. Он чувствовал вину за то, что оставляет раненого Галлагера.

— Всё в порядке. Мы фонарники, — кивнул Галлагер. — Иди, давай, чего драму тут развел.

Возвращались другой дорогой, чем шли сюда. Оба направлялись к дому Смита. Через полчаса Галлагер уже не видел фигуру Уоллеса впереди. Ночь сгущалась в туманном сумраке. Один посреди темноты он шел и время от времени поглядывал назад, убеждая себя, что способен различить в темноте фигуры лордоков.

Но это было не так.

Оставаясь на приличном расстоянии, скрытые ночной тьмой стражи воинственного румынского клана Дариуса Морбия шли за раненым Галлагером, одиноко бредущим по Ланкаширским холмам.

Не он был их целью.

А пророчица, которая, как и полагали главы Триумвирата, оказалась связана с Орденом фонарников волею судьбы.

Туман отступал от холма с особняком Смитов, открывая блеск вечерних звезд в синеве небосклона. Джульетт любовалась их чистым светом с балкона на втором этаже, задумавшись о далеком будущем без лордоков. О будущем, обещанном её видениями. Со светлой надеждой увидеть мир, в котором ночная тьма не будет больше таить смертельную угрозу для живых. Впервые она задумалась о чем-то, отпустив тягость прошлого и забыв на пару минут свои горести. Погибшего отца в борьбе за её жизнь. Мать, брата и сестру, чьи судьбы таяли в пугающей неизвестности.