Юлия Горина - Приговоренный к одиночеству [СИ]

— А огородом кто будет? — спросил Клыкастый. — Ты, чтоль?

— А чо я-то сразу? — возмутился Бруно.

— Ну я-то не хочу. Командир — был уже… — он звонко икнул. — и ему не понравилось. Тока ты остаешься!

Рик рассмеялся.

— Вот ты добрый! — и повернувшись к барду, крикнул: — Эй, поэт! Иди отдыхай, только лютню оставь нашему другу!

Рик поднялся из-за стола, и пол под его ногами вдруг мягко качнулся.

— Ба, командир, да ты все вино наше допил, — с удивлением обнаружил Клыкастый, заглядывая в пустой кувшин. — Хозяин, еще выпивки!

Лютню бард безропотно передал Рику, и тот не очень уверенным шагом вернулся за стол.

— Странная чушь — ноги пьяные, а голова как стеклышко, — пробормотал он.

— Ничо, командир, это дело поправимое! — заулыбался Клыкастый и поспешил подбавить другу в кружку вина, но промахнулся. По столу расплылась красная лужа, стекая ручейком Рику на колено.

— Да твою жеж мать!.. — выругался бородач.

Рик рассмеялся, смахивая рукой липкую жидкость с кожаных штанов.

— Опять ногам досталось больше, чем мне самому! Хозяин, дай полотенце!..

Харчевню незаметно затягивал хмельной туман, и на душе наконец-то стало легче. Мысли стали легкими, они тут же пытались оформиться в слова и уходили, не задерживаясь. Пьяный Бруно заплетающимся языком убеждал друзей, что все в жизни загадочным образом взаимосвязано. Клыкастый хохотал и говорил, что парню нужно реже в храмы ходить.

— Ты не понимаешь! Ты… ты своим одним глазом дальше пяти шагов вокруг не видишь! — обижался Бруно. — Вот если бы Рик не подрался со стражниками, мы бы не встретились. И Малыш Бруно сейчас в виде беленьких косточек лежал бы у Морды в брюхе…

Рик расхохотался.

— У морды в брюхе — это шикарно прозвучало!

— Нет, ну ты хочешь сказать, что прям все важно? — допытывался Клыкастый. — Вот запор у меня случится — тоже важно будет? Или прыщ на жопе вскочит?

— Насчет запора не знаю, а вот понос точно может стать решающим, — сказал Рик.

Клыкастый сначала что-то хотел возразить, а потом вдруг заржал.

— А вот это, кстати, точно подмечено!

Он взял лютню, быстро пробежался пальцами по струнам и шутливо-басистым голосом затянул:

Бруно заулыбался, Рик с усмешкой только головой покачал.

Бруно залился смехом, а Клыкастый сделал паузу, выразительно взглянул на друзей исподлобья, и чуть ускорившись, задорно продолжил:

Рик чуть не подавился вином. Уткнувшись в рукав, он сквозь хохот пытался продышаться. А Клыкастый с хитрой улыбкой наигрывал дальше:

Рик смеялся до слез.

— Между прочим, очень жизненная баллада получилась!.. — заявил Бруно. — Меня она на одну очень важную мысль натолкнула.

Он поднялся из-за стола, лихо накренился и ухватился за плечо Рика, чтобы удержать равновесие.

— Куда тебя понесло?.. — спросил тот приятеля.

— В нужник.

Клыкастый расхохотался, а Бруно с озабоченным видом потащился во двор.

Стены перед глазами Рика уже вовсю поплыли, тело размякло.

— Давай еще выпьем?.. — предложил он.

Клыкастый икнул.

— Не, командир. Я — все, — мотнул он головой. — И так чую — скоро назад все запросится.

Рик понимающе кивнул.

— А я еще налью…

— Ну тогда я с тобой, — отозвался Клыкастый. — В одиночку за радость не пьют.

Рик усмехнулся.

— Да у нас радость-то такая, друг. Соленая, — сказал он, уронив отяжелевшие руки на стол. — Элгора-то мы вернули, и артефакт достали… А Эйона даже похоронить не смогли. Такие дела…

Клыкастый разлил вина и сочувственно взглянул на Рика.

— Оно ведь так всегда, командир. Что-то приходит, что-то уходит. Или кто-то…

— И все равно на душе погано.

Клыкастый хлопнул его по плечу.

— А я сестрицу твою вспоминаю — и мне как-то слаще становится. Совсем ведь захирела девка. А тут — вернулся… Хорошо смотреть на них было, а, командир?

— Это верно, — кивнул Рик. — Давай за них.

— Давай.

Стукнувшись кружками, Рик влил в себя еще хмельной жидкости, уже почти не чувствуя вкуса.

Клыкастый взял лютню и наиграл, промахиваясь по струнам.

— Элгор — везучий сукин сын, — криво усмехнулся Рик, прерывая песню. — Завидую я ему. Каждый хотел бы, чтобы его так ждали. Даже мертвого… Обычно ведь… и живого дождаться не могут, — добавил он со злом и хлопнул кружку об пол.

Глиняные черепки разлетелись в стороны.

Клыкастый вздрогнул от неожиданности, икнул.

— Хозяин, кружку! — крикнул Рик, заглядывая в кувшин. — И вина! Пьяным быть хочу…

— Эх, командир… — вздохнул Клыкастый, растирая ладонью лоснящуюся бритую голову. — Чужому завидуешь, а своего не видишь…

— И что это я такого своего не вижу?

— Берта — красивая баба, — проговорил Клыкастый. — Хорошая. Гордая только очень…

Рик криво и пьяно усмехнулся.

— Да если б я ей нужен был…

Бородач глотнул вина, растер капли по усам.

— Знаешь, командир… По ненужному такая, как она, волчицей выть не станет, — сказал он. — А у меня до сих пор в ушах ее крик стоит, когда ты пропал. А уж как она смерть твою переживала, я бы даже знать не хотел… Она ведь знак видела точно так же, как и все.

Рик уставился мутными глазами на приятеля.

— Ты что-то путаешь спьяну. Берта кричать бы точно не стала. Характер не тот.

Клыкастый усмехнулся.

— Если сердце вынимать по живому, любой закричит, командир. А она, что бы там о себе не думала, внутри-то по-бабьи сделана. Жалко ее…

— Той, кого жалко, нет уж давно, — с горечью проговорил Рик, чувствуя, как под кожаными ремнями куртки становится тесно. — Все эта ее проклятая магия, на которой она помешалась…