Сергей Вольнов - Зона Посещения. Забытые богами [litres]

– Понял. – Деда остановился. – Ладно, ребята. Ваша бабка не очень обрадуется, меня увидев… Теперь немножко послушайте. Запоминай. – Кряхтя, устало присел он на поваленный фонарный столб, невесть откуда, но весьма кстати здесь оказавшийся. – Ты уже большой и умный, я по глазам вижу. Читать умеешь?

– Умею, – солидно ответил большой и умный. – Шесть романов прочитал. Мамка не разрешала, так я прятался.

– И что читал?

– Серёня фантастику любит! – вдруг подала голос девочка Лера. – И я тоже. Только мало её в недалёких сайтах…

– А на посещение дальних у нас денежек нету… – сообщил умный мальчик. – Вот научусь ломать программные коды, тогда всюду залезу…

– Ох ни фига себе! – восхищённо покрутил головой деда. – Ничего себе! Наши люди. Не-е-е, ничего случайного не бывает, – загадочно выразился он и добавил: – Солнышко, её повсюду так много, что ты и не подозреваешь сколько! На сам деле то, что нормальные люди зовут фантастикой, – самая что ни на есть реальная реальность.

– А почему верит мало кто в это? – спросил мальчик.

– Вот не разлюбишь фантастику, сам поймёшь! Так, малые… Идите до дому, если он у вас ещё есть. Я вас подожду в конце этой улицы, на столбовой трассе. Не придёте, значит, дом есть. Договорились?

– Договорились, – сообщил умный мальчик Серёня.

– Дедушка, а как твоя фамилия? – вдруг спросила девочка.

Бородач пристально посмотрел на неё.

– Запомни меня как деда… Николаева. Да, вот ещё что запомните. Почтовый адрес. – Он медленно, по буквам, цифрам и знакам, продиктовал сетевой адрес электронной почты. – Будет худо, засылайте письмо. Договорились? Не факт, что оно до меня дойдёт, я далеко могу оказаться, но вдруг.

– Спасибо, деда… Мы запомним. Обещаю! – заверил умный Серёня и вприпрыжку устремился вперёд.

Лера промолчала, только подняла на дедушку Николаева большущие выразительные глаза, долгим взглядом обвела старика, будто выполняя лично ей данный приказ запомнить, и молча догнала братишку.

Деда Николаев проводил детей прищуренным взглядом из-под набрякших тёмных век. Потом ушёл на параллельную улицу и быстро, словно окрылённый надеждой на возвращение детей, добрался к трассе молодой упругой походкой.

Улица, по которой он резво (снизив темп лишь раз, минуя дом № 17, который одарил долгим взглядом вприщур) шагал, до сих пор называлась в честь мифического персонажа, бывшего исключительно популярным у подданных распавшейся красной империи.

Этот усатый герой в папахе с косой красной ленточкой являлся великолепным примером внедрения мифа в массовое сознание. Продуктом технологии оживления виртуального образа, абсолютно не совпадающего с реальным прототипом, но сделавшегося настолько ЖИВЫМ благодаря талантливо спрограммированному кинофильму, что напрямую воздействовал на реал, давая воображению чётко определённые установки.

Улица «героя гражданской войны» и героя анекдотов за трассой не продолжалась, там за лесополосой и пойменным лугом виднелась петля узкой речушки.

– Самара… – пробормотал косматый деда, из-под козырька ладони глядя на серебристую поверхность излучины водяной ленты. И почесал бороду. Видимо, название реки невольно вызвало в памяти ассоциацию с его самаритянскими попытками.

Налево просматривался автомобильный мост через глубокий овраг, на дне которого смердело отвратительного вида болото. За мостом село продолжалось по обе стороны от трансконтинентальной трассы.

Но старик пошёл направо. Пройдя квартал в гору, вернулся на место пересечения трассы с улицей, названной в честь столицы государства. Это она плавно перерастала в дорогу, ведущую к железнодорожной станции.

Он смотрел в глубину этой улицы, состоящей из добротных кирпичных домов, перспектива сужалась по мере удаления взгляда от перекрёстка, а на лице смотрящего читалась боль, словно эта крайняя улица села навевала на него не очень хорошие воспоминания. Из-за них он не захотел пройти по ней, а добирался к магистрали по параллельной…

Детей старик не дождался. Мимо него проходило множество местных нормальных детишек, многие из них показывали на бомжа пальцами, комментировали («Гля, гля, урод ка-акой! Здоровенный и страшный!»), насмешливо здоровались. Он улыбался краешком губ и не отвечал, как ни изгалялись над ним юные обитатели глубоко провинциального, мягко выражаясь, населённого пункта. Люди из таких захолустий, по меткому выражению, почти никогда «не подымаются».

Но мальчика Серёни с девочкой Лерой среди них не было. Целый час солнце пекло неимоверно терпеливому деду голову. И ещё полчаса…

Он повернулся на юг и пошёл прочь, оставляя клонящееся к закату солнце за спиной правее. Примерно там, где располагался бабулин дом, который, как выяснилось, ЕСТЬ всё же.

Бродяга шёл долго. По обочине, помахивая палочкой своей очищенной, брёл стариковской походкой вдоль цепочки деревьев, километров десять брёл. Мимо проносились автобусы, электробусы, грузовики, легковушки, но идущий не автостопил.

Опустив голову, брёл, о чём-то своём думая… Изношенные до трещин и дыр туфли шаг за шагом откусывали от дороги понемножку. Привычное занятие для ног, ступни которых они обували.

Шёл он, шёл и добрался в город. Город был небольшой, здешний райцентр, но гордо носил имя столицы сопредельного государства с приставкой «Ново» и окончанием «ск»; бродяга явно знал дорогу и мимо красивых торговых заведений со странными названиями «Тополя», «Тополя-2» и «Тополя-3» уверенно вышел к старенькому реактивному самолёту.

Доисторический летательный аппарат, тускло-серебристые фюзеляж и крылья которого покрывали заплатки, был закреплён на конце серой двутавровой балки-постамента. Она торчала из фундамента под углом градусов пятьдесят и вознесла истребитель высоко над землёй.

При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что самолётик не только древний, но и весьма необычный: корпус и хвостовое оперение у него были как у самого первого по-настоящему реактивного самолёта этой системы, фронтового истребителя, победоносно валившего своими 37-миллиметровками вражеские эйрпланы ещё в войну, разразившуюся в начале второй половины прошлого века, а треугольные стреловидные крылышки явно были позаимствованы у более поздней модели, знаменитого перехватчика, ракетами «воздух-воздух» триумфально мочившего врага пятнадцать – двадцать лет спустя в горячем небе над другой разделённой страной, в другой легендарной войнухе.

Старик подбрёл к основанию десятиметровой балки памятного знака; не обращая ни на кого внимания, уселся на бетонные плиты, подложив под обтянутую синими штанами задницу свой очищенный от коры дрючок, закрыл глаза и обессиленно обмяк… Когда он встал, полуметровой палки ни под ним, ни в его руках не было. Куда она делась, непонятно. Разве что в бетоне растворилась.