Тахера Мафи - Одолей меня [litres]

Никогда раньше не видела таких красивых людей.

Растерявшись, тупо пялюсь на шнурки собственных теннисных туфель. Я благодарна своим длинным волосам. Они закрывают мое лицо темным тяжелым занавесом.

– Посмотри на меня.

Звучит резкая и четкая команда. Испуганно вскидываю голову, смотрю на главнокомандующего. У него густые темно-каштановые волосы. Суровый вид. От его долгого пронзительного взгляда по коже бегут мурашки. Он не отводит глаз, и я пугаюсь еще больше. Этого человека переполняет гнев. Тьма. Что-то в нем пугает, и от страха у меня обмирает сердце.

– Быстро же ты растешь, – произносит он.

В изумлении смотрю на него, он все еще изучает мое лицо.

– Четырнадцать лет, – тихо говорит он. – Трудный возраст для девочки. – Наконец вздыхает и отворачивается. – Жаль губить такую красоту.

– Я не… Я не понимаю. – Мне становится плохо.

Он вновь смотрит на меня.

– Ты осознаешь, что натворила сегодня?

Я застываю. Слова рождаются в моем горле, во рту они умирают.

– Да или нет? – требует он ответа.

– Д-да, – я тороплюсь сказать. – Да.

– И ты знаешь, зачем ты это сделала? Знаешь, как ты это сделала?

Я качаю головой, слезы моментально наполняют глаза.

– Я нечаянно, – шепчу я. – Я не знала… Я не знала, что…

– Кому-нибудь еще известно о твоем заболевании?

– Нет. – Я смотрю на него, широко открыв глаза, слезы затуманивают зрение. – Нет, не совсем – родители только, – но они не понимают, что со мной. Даже я…

– Ты хочешь сказать, что не планировала этого? У тебя не было намерения убить мальчика?

– Нет! – выкрикиваю я и ладонями быстро прикрываю рот. – Нет, – шепчу. – Я пыталась ему помочь. Он упал на пол, и я… Я не знала. Клянусь, не знала.

– Лжешь.

Качаю и качаю головой, стирая слезы дрожащими руками.

– Это несчастный случай. Клянусь, я не нарочно… Я н-не…

– Сэр.

Делалье. Его голос.

Я и не подозревала, что он еще в комнате.

Шмыгаю изо всех сил, быстро вытираю лицо, руки еще дрожат. Пытаюсь снова и снова загнать слезы обратно. Собраться.

– Сэр, – тверже говорит Делалье, – может, следует провести это собеседование в другом месте?

– Не вижу необходимости.

– Я не говорю о неуместности данного разговора, но мне кажется, вам следует побеседовать в более приватной обстановке.

Решаюсь оглянуться на Делалье. И замечаю, что в комнате есть третий.

Мальчик.

У меня в горле с едва слышным судорожным вздохом перехватывает дыхание. Единственная слезинка скатывается по щеке, я стираю ее, а сама пялюсь на него. Ничего не могу с собой поделать – не могу отвести от него взгляд. У него лицо, каких я прежде и не видела. Он красивее, чем главнокомандующий. Прекраснее. Еще есть в нем что-то пугающее, что делает его лицо холодным и отчужденным, так что на него даже трудно смотреть. Он почти идеален. У него резко очерченные скулы и подбородок, прямой ровный нос. В нем все напоминает острый отточенный клинок. Лицо бледное. Глаза мерцающие, чисто зеленые, и густые золотистые волосы. Мальчик тоже пялится на меня с каким-то странным выражением.

Мое горло прочищается.

Чары спадают.

Жар приливает к лицу, и я отвожу взгляд, коря себя, что не сделала это раньше.

Слышу, как главнокомандующий сердито бормочет сквозь зубы:

– Невероятно. Опять то же самое.

Я поднимаю взгляд.

– Аарон, вон отсюда! – резко велит главнокомандующий.

Мальчик – значит, его зовут Аарон – очень удивлен. Он секунду пристально смотрит на главнокомандующего, переводит взгляд на дверь. Но не двигается.

– Делалье, пожалуйста, выведите моего сына из комнаты, он, кажется, не в состоянии вспомнить, как надо переставлять ноги.

Его сын.

Ну надо же. Теперь понятно, в кого он такой красавчик.

– Да, сэр, конечно, сэр.

Невозможно понять выражение лица Аарона. Я ловлю его взгляд, потом еще, а когда он замечает, что я на него смотрю, то хмурится. Задумчиво.

Молча отворачиваюсь.

Аарон и Делалье проходят мимо меня к двери, я делаю вид, что не слышу его шепот: «Кто это?», и они выходят.

– Элла? Все хорошо?

Я моргаю, медленно счищаю паутину тьмы, застилающей мне зрение. Звезды взрываются и блекнут в глазах, я пытаюсь встать. Ковер будто соткан из зерен попкорна, они втыкаются мне в ладони. Металл впивается в тело. На мне наручники, светящиеся браслеты, они пиявками присосались ко мне, вытягивают из меня жизнь, в их слабом синем свете руки кажутся зловещими.

Возле двери стоит женщина и смотрит на меня. Она улыбается.

– Твой отец и я, мы подумали, что ты, наверное, проголодалась. Мы приготовили ужин.

Не могу даже пошевелиться. Кажется, ноги прикручены к полу, розовые и фиолетовые стены, пол и потолок словно набрасываются на меня. Я внутри странного музея: похоже, моя бывшая детская. Смотрю на свою, вероятно, биологическую мать – и чувствую, что меня сейчас вырвет. Огни вдруг загораются ярче, голоса звучат громче. Кто-то подходит ко мне, все движения представляются гротескными, шаги молотом отзываются в ушах. У меня темнеет в глазах. Стены опрокидываются. Пол встает на дыбы.

Я падаю.

Целую вечность я не слышу ничего, кроме собственного сердца. Его стук, оглушающий, сбивчивый, атакует меня, причиняет адскую боль; я, скрючившись и прижав лицо к ковру, ору.

Я бьюсь в истерике, внутри меня все дрожит, женщина поднимает меня, пытается обнять, я вырываюсь и ору, ору…

– Где все? – ору я. – Что случилось со мной? – ору. – Где я? Где Уорнер и Кенджи и, о господи… О господи… Все те люди… Все те люди, которых я уби-ила…

Тошнота подступает к горлу, мне страшно, ужасные воспоминания мучают меня, я не могу прогнать их: развороченные мертвецы, кровь, стекающая с искалеченных тел, – что-то пронзает мой ум, что-то острое и ослепляющее, и внезапно я падаю на колени, исторгая скудное содержимое желудка прямо в розовую корзину.

Едва дышу.

Легкие работают на пределе, желудок выворачивает наизнанку, я судорожно хватаю воздух, руки трясутся, когда я встаю. Поворачиваюсь вокруг, комната вращается быстрее меня, перед глазами проносятся розово-фиолетовые пятна.

Ноги подкашиваются.

Меня снова подхватывают, на сей раз другие руки, и мужчина называет меня дочкой и держит в объятиях, точно своего ребенка, и говорит:

– Милая, ты больше не должна думать о них. Сейчас ты в безопасности.

– В безопасности? – Я отшатываюсь, мне страшно. – Кто вы?

Женщина берет мою руку. Стискивает мне пальцы, когда я пытаюсь освободиться от ее хватки.