Тахера Мафи - Одолей меня [litres]

– Элла?

Я оборачиваюсь, натиск чувств лишает меня дыхания. Один только звук его голоса заставляет мое сердце бешено стучать. Страх сменяется радостью, от счастья кружится голова. Я так беспокоилась, и сейчас увидеть, что…

Он невредим.

Лицо не обезображено. Тело не повреждено. Он совершенен и прекрасен, и он здесь. Не знаю как, но он здесь.

Я прижимаю ладони ко рту.

Качаю головой и отчаянно ищу верные слова, но говорить не могу. Ничего не могу, только смотреть и смотреть на него, а он подходит все ближе, и глаза у него яркие, обжигающие.

Он заключает меня в объятия.

Рыдания сотрясают мое тело, это выплеснулись наружу все те страхи и тревоги, что копились во мне. Я прижимаю лицо к его шее и пытаюсь успокоиться. Безуспешно.

– Прости меня. – Я глотаю слова, слезы катятся по лицу. – Аарон, прости, пожалуйста, прости.

Я чувствую, как он замирает.

Отстраняется, смотрит испуганным взглядом.

– Почему ты так говоришь? – Он дико оглядывается, переводит взгляд на Кенджи, тот лишь качает головой. – Что случилось, любимая? – Он убирает с моего лба прядь и проводит рукой по щеке. – За что ты просишь прощения?

Назира протискивается мимо нас.

Мне она просто кивает и проходит в кабину пилотов. Через секунду я слышу рев двигателей, щелчки тумблеров, гул электрооборудования.

Звучит ее голос, уверенные четкие команды разносятся по салону. Она просит нас занять места и пристегнуться, и я снова смотрю на Уорнера, обещая себе, что у нас еще будет шанс поговорить. Обещаю себе, что сделаю все как надо.

Когда мы взлетаем, он держит меня за руку.

Мы еще несколько минут набираем высоту. Назира и Кенджи, оба, бросив мне напоследок ободряющий взгляд, устроились в кабине пилотов, предоставив нам возможность уединиться. Наконец можно спокойно поговорить.

Однако долго сдерживаемые эмоции превратились в моей груди в камень. Тяжелый, неподъемный.

Так много надо сказать. Так много надо обсудить. Даже не знаю, с чего начать. Не знаю, что с ним произошло, что он узнал, что помнит. Чувствует ли он ко мне то же самое, что я чувствую к нему. Мне страшно.

– Что-то не так? – спрашивает Аарон.

Сидя в кресле, он развернулся ко мне всем корпусом; я тону в его глазах. Он протягивает руку, касается моего лица. У меня захватывает дух и мурашки бегут по спине.

– Ты боишься, любимая. Чего ты боишься?

– Ты помнишь меня? – шепчу я. Слезы рвутся наружу, мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не разрыдаться. – Ты помнишь меня так, как я помню тебя?

Его глаза меняются. Становятся глубже, наполняются болью.

Он кивает.

– Потому что я помню тебя. – Мой голос дрожит. – Я помню тебя, Аарон. Я помню все-все. И ты должен знать… Должен знать, как я виновата. За то, что поругалась с тобой. – Слезы текут у меня по щекам. – Я так жалею обо всем, что тогда наговорила. Обо всем, что я тебе…

– Дорогая, – нежно перебивает он меня, недоумение в его глазах сменяется пониманием. – Больше ничего нет. Все было в прошлой жизни. Все произошло с другими людьми.

Я вытираю слезы.

– Знаю, но когда… как представлю, что мы могли с тобой больше не увидеться, как вспомню, что я натворила… это убивает меня наповал.

Я поднимаю взгляд, Уорнер смотрит на меня, его глаза такие яркие, блестящие. Замечаю, как он с усилием сглатывает.

– Прости меня, – шепчу я. – Теперь это все кажется пустяком, но я больше не хочу никаких недомолвок между нами. Прости за то, что причинила тебе боль. Прости, что не доверяла тебе. Что свою боль выплеснула на тебя, мне так жаль. Я была жуткой эгоисткой, прости меня.

Он молчит так долго, что мне становится не по себе.

Наконец хриплым от волнения голосом произносит:

– Любимая. Не за что прощать.

Элла спит в моих объятиях.

Элла.

Больше не могу о ней думать как о Джульетте .

Летим уже час. Элла плакала, пока не иссякли слезы, плакала очень долго. Я боялся, что не переживу этого. Не знал, что сказать. Был так ошеломлен, что не понимал, как утешить ее. Лишь когда она устала плакать, то успокоилась и затихла в моих объятиях. Уже полчаса я прижимаю ее к своей груди, радуюсь нашей близости. Проскакивает мысль: не сон ли это? Она лицом прижимается к моей шее. Крепко держится за меня даже во сне, у меня кружится голова, и я чувствую, что она хочет быть со мной, что я ей нужен. Мне так хочется защитить ее, хотя она и не нуждается в защите. Мне хочется увезти ее далеко-далеко. И потерять счет времени.

Осторожно убираю прядь волос с ее лба и касаюсь его губами.

Она вздрагивает.

Такого я не ожидал.

Чего только не воображал себе, думая о встрече с ней, но такого поворота событий точно не предвидел.

Никто прежде не извинялся передо мной. Уж точно не так.

Бывало, мужчины падали на колени, умоляя пощадить им жизнь. Но я не припоминаю ни единого случая, чтобы передо мной извинялись за то, что ранили мои чувства. Никого они не беспокоили настолько, чтобы еще и извиняться. Обычно это я был чудовищем. Тем, кто должен загладить вину.

А теперь…

Я потрясен. Я потрясен новым для себя ощущением. Я настраивал себя на то, что придется заново ее завоевывать. Убеждать ее не замечать моих демонов. И вплоть до этого момента и не думал, что смогу хоть кого-то убедить разглядеть во мне человека, простить мне все прегрешения. Дать мне еще один шанс.

Более того, сейчас она знает все.

Каждый темный уголок моей души. Весь тот ужас, который я пытался скрыть. Она знает и все еще любит меня.

Господи!

Устало тру лицо.

Она умоляла ее простить. Не понимаю, что со мной происходит. Радость и страх переполняют меня. На сердце тяжесть, даже не знаю, как ее описать.

Может, признательность?

Тупая боль в груди усиливается, становится очень больно. Быть рядом с ней одновременно и счастье, и страдание. Столько всего нас ждет впереди, столько всего надо преодолеть вместе, но прямо сейчас я не хочу даже думать об этом. Прямо сейчас я хочу наслаждаться ее близостью. Хочу следить за ее тихим ровным дыханием. Хочу вдыхать запах ее волос и ощущать тепло ее тела.

Осторожно касаюсь ее щеки.

Ее лицо спокойно, нет ни боли, ни напряжения. Она выглядит безмятежной. Она прекрасна.

Моя любовь.

Моя прекрасная любовь.

Она внезапно открывает глаза, я, наверное, разговаривал вслух. Взгляд у нее сонный, рассеянный, я легонько глажу ее по щеке, и она опять закрывает глаза. Улыбается.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

От ее слов у меня захватывает дух. Я могу лишь смотреть на нее, любоваться ее лицом, его мельчайшими черточками, которые я всегда каким-то образом помнил.

Она медленно выпрямляется.

Потягивается, будит затекшие мышцы и, когда улавливает мой взгляд, робко улыбается в ответ.