Тахера Мафи - Одолей меня [litres]

– Макс, как думаешь, сколько времени это займет преж…

Мой отец. Его голос.

Я едва могу поверить.

Он, увидев меня, замирает в дверях, прижимает к горлу окровавленное полотенце.

– Идиот, – бросает он мне.

Ответить я не успеваю.

Взвывает сирена, и Макс вдруг мрачнеет. Переводит взгляд на монитор на стене, потом смотрит на моего отца.

– Иди, – говорит Андерсон, – я за ним пригляжу.

Макс, прежде чем исчезнуть, пронзает меня взглядом.

– Итак, – говорю я, указывая головой на лицо отца, на его исцеленную рану. – Объяснишь?

Отец не сводит с меня глаз.

Я спокойно наблюдаю, как он свободной рукой вытаскивает из кармана носовой платок, вытирает оставшуюся на губах кровь и, сложив платок, кладет его снова в карман.

Между нами что-то не так.

Я это чувствую. Чувствую, что его отношение ко мне изменилось. Минуту, не меньше, я собираю воедино различные эмоциональные сигналы, и, когда наконец понимаю, в чем дело, мне становится очень больно.

Уважение .

В первый раз за всю мою жизнь отец смотрит на меня вроде как с уважением. Я пытался его убить, а он на меня не злится, наоборот, доволен. Вероятно, даже потрясен.

– Хорошая работа, – спокойно хвалит он. – Сильный бросок. Уверенный.

Так странно принимать от него комплимент, поэтому я молчу.

Отец вздыхает.

– Одна из причин, почему я хотел, чтобы целители-двойняшки находились под моим надзором, – наконец объясняет он, – такова: Иви должна была их изучить. Выделить их ДНК и соединить с моей. Исцеляющая сила, бесспорно, весьма полезная штука.

Дрожь пробегает по моей спине.

– Но они были у меня не так долго, как того требовалось, – продолжает он. – Мне удалось взять лишь несколько образцов крови. Иви что смогла, то и сделала за такой короткий срок.

Я моргаю. Стараюсь держать под контролем выражение лица.

– Значит, у тебя теперь есть исцеляющая сила?

– Еще не в полном объеме, работа в процессе. – Отец сжимает челюсти. – Но даже этого достаточно, чтобы выдержать ранение в голову и выжить. – Он горько усмехается. – А вот нога заново отрасти не смогла.

– Какое несчастье, – лгу я.

Прикидываю вес шприца, зажатого в руке. Чем он поможет? Легкий, непрочный, им не оглушить. Если только хорошо прицелиться и воткнуть в болевую точку, это даст небольшой выигрыш во времени. Может, один точный удар в глаз.

– Процесс Слияния, – внезапно говорит отец.

Я удивленно смотрю на него.

– Ты готов, Аарон. – У него уверенный взгляд. – Ты готов для настоящего испытания. В тебе есть необходимый огонь. Кураж. Я вижу его в твоих глазах.

Мне становится не по себе.

Наконец-то, впервые за все годы, отец меня хвалит. Говорит, что я способный. Это – все, чего я так хотел, когда был ребенком.

Только я больше не ребенок.

– Ты видел Эммелину, – продолжает отец. – Но уже давно. Ты не знаешь, в каком она сейчас состоянии.

Я жду.

– Она умирает. Ее тело ослабело и не может больше поддерживать рассудок, несмотря на все предпринятые усилия Макса и Иви; они не знают, как ей помочь. Они упорно работали все эти годы, чтобы продлить ей жизнь, но сейчас они в тупике. Ничего нельзя сделать. Она сдала по всем позициям.

Я молчу.

– Ты понимаешь? Понимаешь важность того, что я тебе говорю? Эммелина обладает не только психокинетическими способностями, но и телепатическими. Так как состояние ее тела ухудшается, то и деятельность мозга становится неконтролируемой. А она так сильна. Так взрывоопасна. И в последнее время, раз тело ей отказывает, она нестабильна. Если ей не дать…

– Не смей! – В комнате рявкает голос. – Ни слова больше, тупица.

Я, сдерживая удивление, резко оборачиваюсь.

Верховный главнокомандующий Ибрагим. Он, кажется, выше, чем я его помню. Темная кожа, темные волосы. Он сердится.

– Да ладно, – беззаботно отвечает отец. – Иви позаботилась о…

– Иви мертва, – зло перебивает его Ибрагим. – Нам нужно срочно перебазироваться.

– Что? – Отец мгновенно бледнеет. Таким белым я его никогда не видел. И таким испуганным. – О чем ты говоришь? Как мертва?

В глазах Ибрагима вспыхивает молния.

– Я говорю о том, что у нас серьезная проблема. – Он смотрит на меня. – Надо немедленно отправить этого юношу обратно, в одиночную камеру. Мы никому из них не можем доверять. Мы не знаем, что она еще может натворить.

И только я собираюсь подумать, что же делать дальше, как слышу возле уха шепот.

– Не кричи, – велит она.

Назира .

Я бегу, спасая свою жизнь, мчусь стрелой вдоль коридоров, вверх по лестницам. Сработала сигнализация, и ее пронзительный вой нагоняет на меня страх, заставляя со всей мощи отталкиваться ногами от пола. Я сильная, уверенная, однако совершенно не ориентируюсь в этих извилистых дорогах. Эммелина ослабела, и чем дальше я от нее, тем хуже наша с ней связь. Она с помощью своих воспоминаний показала мне, как Макс и Иви контролировали ее все больше и больше; Эммелина самая сильная из всех нас, но сейчас она может использовать свою мощь только по команде. К тому же она так долго и упорно пробивалась сквозь защитные устройства, что ни на что другое сил у нее уже не осталось, и теперь, когда ее голос пропадает из моей головы, я знаю – она не вернется. Во всяком случае, в ближайшее время. Я должна найти выход сама.

И найду.

Ко мне вернулась сила. Я пройду через все, я выберусь отсюда. Я должна. И когда слышу чей-то крик, то разворачиваюсь, готовая к борьбе…

И тут же торможу – там, вдалеке, такое знакомое лицо.

Ко мне несется Кенджи.

Кенджи.

Кенджи с разбегу обнимает меня. Кенджи меня обнимает, и с ним все в порядке.

Он в отличном состоянии.

Я тоже хочу его обнять. Он яростно чертыхается и отшатывается от меня.

– Господи, женщина… Тебе непременно надо меня убить? Ты не можешь хоть на секунду отключить эту дерьмосилу? Хочешь отметить наше драматическое воссоединение моим убийством, и это после всего, что я вынес, добира…

Я снова бросаюсь в его объятия, он замирает, потом облегченно вздыхает, когда понимает, что я спрятала силу. Я и забыла, что на мне только легкое платье.

– Кенджи, – шепчу я. – Живой. С тобой все в порядке. Боже мой.

– Эй, – говорит он. – Эй. – Отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза. – Со мной все хорошо. А ты в порядке?

Даже и не знаю, что ему ответить. Наконец признаюсь:

– Не уверена.

Кенджи сосредоточенно, внимательно меня рассматривает.

И потом, когда страх разрастается во мне с новой силой, я задаю вопрос, который мучает меня больше всего:

– Где Уорнер?

Он качает головой.

У меня подкашиваются ноги.

– Еще не знаю, – тихо отвечает. – Но мы его обязательно найдем, слышишь? Не волнуйся.