Никита Марков - Пургаторий

Удивительно, на что в теории способен человек, если ему позволить бесконечное количество попыток, с учётом того, что соперник не получит опыта. В таком случае: глупый, рано или поздно, перехитрит умного; слабый побьёт сильного; слепой перестреляет меткого. Всё зависит лишь от терпения.

Всё это звучало бы круто, если бы не одно «но» — это наша реальность; это настоящая способность Бильге. И мне страшно осознавать, что мы, по законам известной физики, вполне вероятно, уже давным-давно могли быть мертвы; сколько раз она, возможно, спасала нас от смерти на том злополучном поле — известно только ей самой. Моя сводная сестра — это хрупкая, уставшая рука, которая удерживает нас в живых вопреки всем нашим представлениям о вселенной; и это лишь вопрос времени, когда ситуация окажется сложной до такой степени, что уже никакие бесконечные попытки не помогут и Бильге станет бессмертным существом, упавшим в бесконечную бездну. Стоило бы помнить, что любой человек имеет свойство умирать в течение жизни со стопроцентной вероятностью.

Я прибыл в штаб-квартиру EWA; высочайшее здание в Новом Риме. Я снова здесь; поверить не могу — прошло почти две недели, но, кажется, что это была целая вечность. Здесь я, очевидно, должен встретиться с президентом; ну, что ж, посмотрим.

Хотелось бы уточнить: несмотря на то, что его зовут «президентом», избранным президентом Земли, конечно же, он не был; он был президентом корпорации, которая правила Землёй — это кардинально разные понятия. Иными словами, у нас здесь не демократия, а корпоратократия. Союз Райли был последней крупной республикой на Земле, до тех пор, пока не был уничтожен; по крайней мере, официально.

— Здравствуйте, Келвин, мы вас ждали, — сказал некий седой мужчина с усами. — Пройдёмте за мной.

Я прошёл по коридору и вошёл в большую круглую комнату; старик с усами вышел. За столом сидел знакомый мне человек.

— Добрый день, Келвин, — сказал президент Серхан Башаран; мой отец, отчим… отец.

— Привет, пап, — сказал я. — Мы нашли то, что искали; отряд выжил. — Я не мог скрыть это от отца.

— Знаешь, почему у тебя проблемы с памятью?

— Мера предосторожности, — предположил я. — Чтобы я случайно не выдал никому собственную миссию.

— Это была твоя идея, сын. Нейронные связи в твоём мозгу были искусственно перекрыты; скрытые воспоминания можно было открыть лишь добровольными усилиями, если ты знаешь, о чём нужно вспомнить. Время от времени, части твоего мозга могли взять на себя инициативу: например, во время боя и, конечно же, когда настало бы время действовать. И, всё же, твоя контузия — это то, к чему мы не были готовы.

— Да, я это заметил: я даже забыл о том, что я воскреситель.

— Ну, раз ты здесь — всё в порядке. И не волнуйся — память вернётся; постепенно.

— Посмотрим.

— Помнишь, в чём заключается суть нашей миссии?

— Нет, но меня это почему-то очень тревожит.

— Не волнуйся; пройдём со мной. — Серхан встал из-за стола. — Когда-то я тебе уже объяснял, но объясню ещё раз — заодно, ты немного восстановишь память.

Отец подошёл к двери, которая находилась в левой части комнаты, и дёрнул за ручку; в открывшемся помещении было темно.

— Здесь, — промолвил он. — Заходи.

Я вошёл внутрь; посреди комнаты стоял шар — это был голографический проектор. Отец подошёл и включил его; передо мной появилось изображение Земли. Она выглядела очень красочной и необычайно зелёной. Необычайно зелёной.

— Это Земля, — рассказывает отец, — до того, как она стала такой, какой является сейчас.

— Наша планета… на неё ведь напали, верно? — спросил я. — Это было где-то почти пятьсот лет назад.

Отец кивнул и нажал на кнопку у проектора; шар начал показывать, как несколько колоссальных по размеру боевых кораблей слетелись на планету, как стервятники, и принялись летать в её атмосфере, медленно разрушая и выжигая поверхность. Земля под их гнётом начала постепенно становиться более оранжевой и безжизненной.

— Агрессивная инопланетная раса, — пояснил отец. — Мы условно назвали их «интерфекторцами». Они разорили нашу планету и почти её уничтожили; никто до сих пор не знает их истинных намерений. Мы совершенно не были к ним готовы и были в крайне отчаянном положении; по всей логике, мы должны были умереть.

— Как лесной муравейник, уничтоженный людьми?

— Почти верное сравнение, за исключением одного момента, — сказал отец и опять нажал на кнопку. — Нас спасла другая инопланетная раса.

И тут на голограмме прилетели другие корабли и начали сражение с кораблями интерфекторцев.

— Мы зовём их «сальваторцы», — сказал отец. — Если что, это лишь латинские наименования; никто до сих пор не знает, как звали обе эти расы. Некоторые считают, что они вообще не воспринимают имена как явление; некоторые считают, что это разные организации одной и той же расы.

— Я так понимаю, предположений много.

— Да, — кивнул отец. — Однако когда интерфекторцы сбежали, сальваторцы спустились к нам с небес и попытались изучить наш язык.

— Они что-то нам сказали?

— Почти пятьсот лет прошло, но информация сохранилась; её держали здесь на Земле, в Старом Риме. Для надёжности её высекли на камнях Колизея, с расчётом на множество языков. К сожалению, сальваторцы покинули нас после того, как передали нам эту информацию.

— Что за информацию они передали?

— Они пророчили нам, что интерфекторцы вернутся на Землю через, примерно, пятьсот лет; плюс-минус три года. И как раз почти три года назад к нам начал поступать сигнал — кто-то вошёл в наш сектор галактики и направляется в нашу сторону.

— Это они?

— Скорее всего, да, Келвин; за пятьсот лет Земля не наблюдала ни одного несанкционированного корабля в нашем секторе.

— А у нас есть план, как от них отбиться?

— Как я уже говорил, когда сальваторцы улетели, они оставили нам своё благословение и установили для землян пророчество.

— Пророчество? По-моему, я начинаю вспоминать.

— Пророчество гласит, что, незадолго до возвращения интерфекторцев, должен появиться отряд обыкновенных наёмников, возглавляемых бывшим гладиатором; в ключевой момент, отряд должен переломить ход сражения за Землю в пользу землян. Для того чтобы этот отряд появился, нужно было сделать так, чтобы их лидер как-то проявил себя; нужно было поместить рабов в почти невозможную для выживания ситуацию — именно таким образом должен появиться отчаянный человек, способный совершить невозможное.

— И вы это делали с обычными людьми? Делали из них рабов и бросали умирать на Хакензе против зверолюдей?

— Да, мы прибегали к этому методу последние полгода, — подтвердил Серхан, — и ты, Келвин, был нашим агентом; ты следил за гладиаторами, чтобы найти избранного.